Мачо чужой мечты - Донцова Дарья

Егор на секунду примолк и добавил:

– Николай Сергеевич все очень правильно записал, и дело давно случилось! Ну кому сейчас про это интересно знать? Здесь каждый год кто-нибудь тонет, порой даже местные, а уж москвичи или екатеринбургские обязательно, думают, чего трудного по речке сплавиться, но нет! Вот сейчас расскажу, как правильно…

– Наверное, Соня вас добрым словом вспоминает, – перебил я Егора.

– А мы не общаемся.

– Неблагодарная девушка!

– Что ж ей теперь, нас на руках носить? – пожал плечами Бандин. – В Кори простой закон, если кому плохо – помоги, потом тебя из беды выручат, иначе пропасть можно. Все равно не соображу, чего вас сюда принесло? Так и не понял, Михаил только сказал: «Из Москвы звонили, просили принять как дорогого гостя и оказать полнейшее содействие». Вы из газеты? Про происшествия пишете? Чего же так поздно опомнились?

Я вынул из кармана удостоверение.

– Начальник, – испуганно прочитал Егор. – Так вы из ментовки? Что случилось?

Глаза его неожиданно провалились под брови, нос вытянулся, левая щека начала непроизвольно дергаться.

– К вам никаких претензий нет, – решил я успокоить хозяина.

– Просто так из столицы не припрутся, – отчеканил Егор, – времени столько зря не потратят, да и денег тоже, билет не копеечный, еще и командировочные.

– Некоторое время тому назад, – сказал я, – в Москве была убита журналистка Соня Умер, вот я и…

– Что? – просипел Бандин. – Кто?

– Убил? Пока неизвестно, вот я и…

– Умер? Она скончалась?

– Увы, да, очевидно, девушке на роду было написано погибнуть не своей смертью, – вздохнул я, – сначала она чуть не утонула в реке, а когда Соня сумела спастись, злая судьба все равно ее догнала.

Егор встал, добрел до окна, перевесился через подоконник и хрипло позвал:

– Насть!

– Аюшки, – бойко отозвалась из огорода супруга.

– Поди сюда.

– Некогда.

– Иди скорей.

– Да чего случилось?

– Иди скорей, – монотонно твердил Бандин, – скорей иди.

Послышались топот и недовольное ворчание женщины.

– Уж и не знает, чего придумать. Если есть захотел, то и сам взять мог. Иди в подпол, готовые котлеты тама, не сплю я в холодке, на грядках колгочусь. Во, больше дел нет, как взад-вперед гонять, калоши снимать, натягивать…

Продолжая бурчать, хозяйка вошла в комнату и довольно сердито сказала:

– Ну?

– Убили ее, – прошептал Егор.

– Кого? – вытаращила глаза жена.

– Соню Умер, – еле выдавил Бандин.

Настя подскочила к мужу.

– Нет! Кто сказал?

Муж ткнул в меня пальцем:

– Он.

Анастасия схватила меня за плечи:

– Врешь!

Я помотал головой:

– Нет, конечно, труп Софьи с сильно обезображенным лицом нашли в квартире. По некоторым данным, ее лишил жизни бывший муж.

Егор рухнул на диван, Настя медленно опустилась рядом.

– Слышь, ты, – протянула она, – оставь нас вдвоем.

– Он мент, – внес ясность Бандин, – начальник, нас теперь арестуют!

Настя неожиданно начала смеяться, затем хохотать, по щекам ее покатились слезы. Егор вскочил, кинулся к буфету, распахнул стеклянные дверки, вытащил бутылку с темно-коричневой жидкостью, налил четверть стакана и попытался напоить жену.

Анастасия оттолкнула супруга, вытерла лицо рукавом синего халата, который надела для работы в огороде, и неожиданно ответила:

– А мне по…й! Пусть хоть расстреляют. Если Юлечку убили, зачем мне жить?

Поздно вечером Егор вошел в крохотную каморку, где на диване сидел я с прошлогодним номером журнала «Гео» в руках.

– Иди есть, – мрачно буркнул хозяин.

– Спасибо, не хочется, – ответил я совершенную правду.

– Пошли, разговор будет.

– Вы уверены, что сможете беседовать?

– Чего уж теперь, – тяжело вздохнул Егор. – Да и ждал я подобного, еще тогда, когда она прикатила ночью, вошла в дом и шепчет: «Папа, мама, я приехала, только никому не говорите, меня убить хотят». Во! Только в тот раз она в Москве сховалась, а затем… Да пошли, тебе перекусить надо, а мы душу облегчить хотим, Настя так решила.

Я молча повиновался и вновь очутился в просторной комнате. Анастасия налила мне в кружку молока.

Муж вынул сигареты и тихо спросил:

– Кто начнет?

Настя дернула головой:

– Говори ты.

Егор потер шею, посмотрел на меня и монотонно завел рассказ.

Супруги Бандины имели единственную дочь Юлечку. Девочка с самого раннего детства демонстрировала разные таланты: пела, танцевала, занималась в театральном кружке, писала стихи. Кроме того, у Юли были задатки лидера, она всегда и везде исполняла главные роли, была впереди всех на белом коне. Егор с Настей обожали дочь, гордились ею, да и было чему радоваться. Юля в отличие от большинства сверстников не курила, не пила, не хамила родителям, училась на сплошные пятерки и постоянно приносила домой грамоты и награды за победы на олимпиадах. Школу девочка закончила с золотой медалью. После выпускного вечера Настя слегка приуныла, потому что Юля объявила маме:

– Поеду поступать в институт!

Старшая Бандина умом понимала, что разносторонне одаренному ребенку нечего делать в сонной Кори, ну не создана Юля для тихой, крестьянской жизни. Только отправится сейчас дочь в Екатеринбург, встретит там парня, выскочит замуж и забудет родителей, не нянчить Насте внуков. Но противиться счастливому будущему дочери мать не стала, и девушка укатила в столицу Урала, без особых проблем поступила в университет, получила диплом и начала работать в газете.

В Корь Юля наезжала редко, от силы два раза в год, Настя скучала по дочери и даже иногда плакала от тоски, Егор моментально обрывал, как он говорил, «нытье» и восклицал:

– Дура ты! Юля карьеру делает, скоро о ней весь Урал заговорит.

Представляете, как удивились родители, когда дочь однажды явилась в отчий дом ночью, постучала в окно, а едва мать радостно заголосила: «Ой, вот радость!» – оборвала ее:

– Тише, меня тут нет!

– Случилось чего? – испугалась Настя.

Юля живо съела поданный мамой ужин и рассказала о своих проблемах, Егор только крякал, слушая обожаемую дочь.

Юлечка работала в газете репортером, материал для статей она собирала оригинальным образом: тайно внедрялась внутрь структуры, о которой собиралась писать. Задумав очерк о взяточниках, пристроилась секретаршей к чиновнику, от которого зависело разрешение на строительство зданий, и сумела запечатлеть на фото момент получения взятки. Желая сообщить о врачах, вымогающих у больных деньги, пошла санитаркой в больницу; разоблачила воспитателей детского дома, издевавшихся над крошечными сиротами; вывела на чистую воду продавцов, торговавших испорченными продуктами. Вот где Юлечке пригодился артистический талант, журналистка легко перевоплощалась, она с огромным удовольствием играла разные роли и… заигралась.

Поверив в собственную значимость и неуязвимость, Юля занялась коррупцией на одном из крупных предприятий, но журналистка плохо оценила противника, а им оказалась некая криминальная структура, на службе у которой состояли абсолютно отмороженные личности, им ничего не стоило убить человека. Впрочем, сначала все шло отлично, Юля нанялась горничной к главарю банды и скользила тенью по комнатам его квартиры, тщательно запоминая увиденное и услышанное. Статей должно было быть несколько, первая появилась в понедельник утром, а уже вечером на воздух взлетела машина Юли. Человек, ставивший взрывное устройство, совершил ошибку, часовой механизм сработал чуть раньше намеченного времени. Юля как раз собиралась выходить из здания редакции, когда ее «Жигули» превратились в факел.

Корреспондентка была умна, она мигом поняла, что на нее открыт сезон охоты, и тайно покинула Екатеринбург.

– Что же делать? – испугалась Настя, выслушав дочь.

Юля заявила:

– Вам придется мне помочь.

– Говори, доча, сделаем все, – пообещал Егор.

– Дай денег, – потребовала девушка, – и отвези меня на полустанок Верхний.

– Это ж сколько километров отсюда! – ахнула Настя.

– Молчи, – велел муж, – правильно она придумала, пошли, доча.

Юле удалось избежать преследования, она благополучно укатила в Москву. Через день в Корь прибыл вежливый приятный юноша и, назвавшись Лешей, женихом журналистки, с неподдельной тревогой начал расспрашивать Бандиных:

– Где Юлечка? К вам не приезжала? Очень волнуюсь, она исчезла, не сказав ни слова!

Егор не дрогнул.

– Дочь нас бросила, – сурово ответил он, – неблагодарная шалава.

Настя, с полуслова понимавшая мужа, мигом завела:

– Кормили, поили, растили, думали, помощница в старости будет, ан нет! Свильнула в Екатеринбург, носа не показывает.

– Даже телефон не дала, – с хорошо сыгранной обидой произнес Егор.

– Если Юльку найдете, – подхватила Настя, – упрекните, что бросила стариков, у нас пенсия грошовая.