Тушканчик в бигудях - Донцова Дарья

С тех пор кот, названный Марсом, превратился в громадное, наглое существо, употребляющее в пищу только парную телячью вырезку, купленную на рынке у определенного мясника. Валера души не чает в котяре, а тот бегает за хозяином, словно собака. Впрочем, у милейшего Марса, выросшего в сытости, на пуховой подушке, имеются маргинальные привычки, генетически полученные от матушки, питавшейся на помойке. В нашем доме нет мусоропровода. Отбросы жильцы складывают в пакеты и относят во двор. Так вот, Ленка иногда выставляет на лестницу мешок, набитый отходами, прислоняет его к стене, а потом идет одеваться. Валера же выпускает Марса размять лапы, кот любит гонять по ступенькам, наверное, он считает, что попал в фитнес-клуб. Марс умное животное, на улицу он не суется, понимает, что там ничего хорошего нет. К слову сказать, котяра очень хорош собой, он снежно-белый, невероятно пушистый, похожий на облако. Так вот, стоит этому вымытому специальным шампунем, надушенному духами, объевшемуся вырезки коту заприметить пакет, приготовленный для помойки, как в нем мигом просыпаются предки, которые провели свои кошачьи жизни в мусорных бачках. Марс бросается на полиэтиленовую упаковку, раздирает ее когтями и расшвыривает вокруг пустые пакеты, порожние банки и смятые обертки. Но в остальном Марс безупречен, в конце концов, у всех у нас имеются маленькие недостатки.

Увидав сейчас Валеру на пороге с каким-то предметом, закутанным в плед, я воскликнул:

– Прости, бога ради, к нам нельзя, Николетта заболела, ждем врача, давай потом поболтаем.

– Вань, – жалобно протянул Валерий, – извини, я понимаю, что не вовремя, но горе у меня! Беда! Ты человек образованный, институт закончил, может, поможешь, а?

– Что произошло?

Вздохнув, Валера развернул плед. От неожиданности я охнул. Внутри одеяла сидел Марс. Поняв, что хозяин освободил его от пут, котяра, мяукнув, спрыгнул на пол и юркнул в нашу квартиру. Глядя, как он, подняв хвост трубой, медленно шествует по коридору, я попытался прийти в себя. Марс частенько приходит к нам, он хорошо знает расположение комнат и сейчас продвигается на кухню. Шел он бодро, судя по всему, находился в прекрасном настроении, но была лишь одна маленькая пугающая деталь в его облике. Под белоснежной шерстью просвечивало тело интенсивно-зеленого цвета, такими же были и нос, внутренняя часть ушей, подушечки на лапах.

– Ты купал его в зеленке? – вернулся ко мне дар речи.

– Нет, – прошептал Валера.

– И давно он такой?

– Вчера лег спать нормальный, – принялся вводить меня в курс дела Валерий. – Утром я на работу подался, рано, семи еще не было, Марсик в коридор не вышел, он в это время спит, а бабы мои по магазинам подались, целый день прошмындрали, кредитку опустошили, дуры! Да не о деньгах речь. Звонит мне жена на мобильный, вопит:

– Зараза! Сжечь и закопать!

Я примчался домой, по дороге радовался, думал, мамашка померла, ан нет, она здорова как корова, а Марсик…

Валера шмыгнул носом, достал из кармана огромный ярко-красный платок с вышитой монограммой, громко высморкался и по-детски отчаянно сказал:

– Если с ним что-то случится, я застрелюсь. Ну почему не теща позеленела, а Марсик? За фигом мне здоровая мамашка?

Я не успел ответить на вопрос Валеры, потому что двери лифта раскрылись и показались мужчина и девушка, хмурые, даже угрюмые.

– Сюда, сюда, – засуетился я.

Не помыв рук и не сняв уличной обуви, медики вдвинулись в спальню Николетты, Валерий шел следом.

– Рассказывайте, – мрачно буркнул доктор.

– Вау! – воскликнул Валера. – Во дела! Она тоже, того, зеленая!

Только тут эскулап переместил свой недовольный взор на Николетту. Глаза его, напоминавшие опухшие щелочки, стали расширяться…

– Ой, Леонид Петрович, – ахнула медсестра, – это с ней чего? СПИД?

– Не говори глупости, Валя, – мигом заткнул ее врач, – однако интересная кожная реакция! Да-с! Очень любопытно. Ну-ка, покажите язык!

Николетта покорно разинула рот.

– У нас, у соседей, чау-чау есть, – некстати выступила Валя, – у ей такой синий шмоток в пасти лежит, жуткий, но ваш, тетя, еще хуже!

Леонид Петрович принялся тереть подбородок.

– Занятно, – вымолвил он наконец.

– Может, она морковки переела? – высказала очередное предположение Валя.

Леонид Петрович испепелил дурочку взглядом.

– Лучше градусник найди.

– У вас есть термометр? – спросила девушка.

– Ага, – засуетилась Ленка и утопала прочь.

– Мыться не пробовали? – поинтересовался терапевт.

Я быстро перечислил средства, которые применяла Николетта.

– Порошок с хлором хорошо помогает, наш, отечественный, – задумчиво протянула Валя, – еще средство для мытья унитаза, вы купите, здоровски всякие пятна отчищает.

– У нас на зоне, – отмер Валера, – один, хм, чудак чернила выпил, думал, живот у него прихватит и он в больницу попадет. Но ничего не случилось, он даже не чихнул, но цвет не поменял!

– Краснуха, корь и ветрянка отпадают, – забормотал Леонид Петрович, оглядывая Николетту, – скарлатина тоже, печень нам желтизну даст, гной – зелень, но не может же больная целиком загноиться, это, простите, нонсенс!

– Чего, при болячке цвет кожи меняется? – наивно поинтересовалась Тася.

– Ну, – откашлялся Леонид Петрович, – допустим, губы и ногти синюшные – это сердце. Только в нашем случае совсем другой цвет, да-с! Вынужден признать, впервые с таким случаем сталкиваюсь. Вы себя как чувствуете?

– Нормально, – прошептала маменька.

– Думаю, следует обратиться к дерматологу, – вздохнул Леонид Петрович, – пройти комплексное обследование, сходить на томограф. Я только экстренную помощь оказать могу.

Николетта села:

– К кожнику? Но как из дома выйти?

– У вас паралич? – с легкой надеждой услышать про знакомую болячку осведомился Леонид.

– С какой стати! – взвилась на кровати Николетта. – Вы олух!

Я мысленно перекрестился. Слава богу! Маменька вновь становится самой собой.

– Как я могу пойти в поликлинику без макияжа, – вопила Николетта. – Губной помады, пудры…

– Не понимаю, – растерянно промямлил Леонид.

– У меня косметика подобрана с учетом цвета лица, – злилась Николетта.

Очевидно, до нее дошло: смерть откладывается. До сих пор маменька лишь изображала из себя больную, но, увидав свое лицо, похожее на мордочку лягушки, испугалась по-настоящему и присмирела. Так притихает хулиган, когда его суют в СИЗО. Но сейчас, сообразив, что неприятная болячка имеет, вероятно, всего лишь внешнее, кожное проявление, маменька мгновенно обрела привычный моральный и физический статус.

– В чем проблема-то? – спросила Валя. – Помады нет?

– Да какую к зеленому лицу подобрать, а? – завопила Николетта.

Я прикусил нижнюю губу. Наверное, лучше всего ей подошла бы ярко-красная, а тени на глаза можно положить белые. Получится очень свежо и ярко.

Валя захлопала глазами, доктор молчал в замешательстве, и тут из коридора донесся вопль Ленки:

– Мама! Помогите! Спасите! Люди добрые! Что ж это делается?!

Сталкиваясь в дверях, мы все вылетели из спальни и увидели домработницу, воющую, словно электричка, подкатывающая к платформе.

– Лена, – строго сказал я. – Немедленно прекрати! Если ты, как всегда, разбила градусник, то незачем визжать.

Тут я отвлекусь на секунду и скажу, что у Ленки обе руки левые, она перепортила, сломала и расколотила массу вещей.

– Подмети осколки, осторожно собери ртуть и вынеси остатки несчастного термометра на помойку, – велел я.

Продолжая орать, Ленка продемонстрировала мне зажатый в кулаке пластмассовый футляр.

– Целый он, – сообщила она, на мгновение прерывая вопль. – Ой, мама-а-а! Помогите-е-е!

– Уже пришли! Все здесь, – рявкнул я, – что случилось?

Ленка ткнула пальцем в кресло, в котором мирно вылизывался Марс, его язык и живот были ярко-зелеными.

– Ой! – взвизгнула Валя.

– Это всего лишь кот Марс, – вздохнул я, – милое, безобидное животное, ласковое, всех любит, вчера приходил к нам в гости, смотрел вместе с Николеттой телевизор. Ты, Лена, ума лишилась?

– Чегой-то он как жаба? – прошептала Ленка.

– Что странного, – пожал я плечами, – отчего он такой? Да просто позеленел!

– Говорите, ваша мама его вчера гладила? – попятилась Валя. – Ой! Это она его заразила!

Николетта уперла руки в бока:

– Что???

– Заразная вы! – выкрикнула Валя. – Леонид Петрович, вызывай инфекцию, и бегом отсюда!

– Стыдно так себя вести, – дрожащим голосом ответил врач, – а еще хочешь хирургом стать! Доктор обязан помогать больному в любом случае. Мы работаем на эпидемиях. Чума, холера, оспа…

Услыхав перечисленные болезни, Николай и Вера попятились, а Ленка с несвойственной ей скоростью, мгновенно захлопнув рот, шмыгнула в кухню и заперлась изнутри.