Невеста из коробки - Куликова Галина Михайловна

— Все началось с чертова наркотика, — нервно облизав губы, ответил Лушкин. Ответил так поспешно, что обе мстительницы поняли, что звонить диск-жокею Пете вряд ли придется.

— С какого наркотика? — встряла Лариса.

— Понимаете ли, я сделал одно потрясающее изобретение… Я должен рассказать о нем поподробнее.

— Знаем-знаем! Как гранулировать куриный помет! — отмахнулась Мила. — Дальше давай.

Если Лушкин и удивился подобной осведомленности, то виду не подал.

— В общем, Орехов нашел Дивоярова, который вложил деньги в организацию небольшого производства моего помета, — зачастил он.

Мила и Лариса одновременно фыркнули.

— То есть, не моего, конечно, а куриного, — покраснев, поправился Лушкин. — У меня был патент на изобретение, рынок обещал стать необъятным, впереди замаячили потрясающие перспективы… И тут к Орехову обратился некто Глубоков. Этот тип когда-то сотрудничал с журналом «Самородки России» и хорошо знал Илью. Он сказал, что изобрел новый наркотик и даже сделал небольшую пробную партию.

— Я перебью, — сказала Мила. — Так это Орехов оплатил лечение Глубокова в Швейцарии?

— Они все скинулись. Но большую часть денег внес ваш муж.

— Ладно, двигаемся дальше.

Орехов рассказал о новом наркотике Дивоярову. Дивояров, знакомый с Отто Швиммером — дельцом нечистоплотным и жадным, — предложил завертеть совместное российско-германское производство гранулированного куриного помета. А под этой «крышей» производить и продавать наркотик академика Глубокова.

— Так-так, — сказала Мила. — Ближе к делу, пожалуйста.

— Я и так краток, словно нерадивый студент, — оскорбился Лушкин. — Образовалась группа единомышленников. Все были за, кроме Егорова. Он отговаривал партнеров связываться с такой опасной штукой и уверял, что один мой помет даст денег больше, чем они могут себе представить. Но Орехову хотелось быстрых денег, легких и сумасшедших. Таких, каких не дает ни один легальный бизнес. Того же хотелось и Дивоярову, и Отто Швиммеру… И мне тоже, — стыдливо прибавил он в конце.

— Егоров что, обещал на вас донести? — спросила Мила, уже понимая, что судьба партнера Орехова незавидна и печальна.

— Да, он начал угрожать, кипятился, брызгал слюной! Полез к Орехову драться… Мешков решил вступиться за босса и случайно, в драке, Егорова убил.

— Ой, паршиво-то как… — протянула Лариса, начиная понимать, насколько все ужасно.

— А случилось все это на даче Орехова. Представляете, лежит на полу только что убитый Егоров, и тут появляетесь вы!

— Я?! — ахнула Мила.

— Вы, вы! Входите в дом и направляетесь прямо в ту самую комнату, где только что произошло убийство. Все в шоке, не могут прийти в себя, двинуться с места… И тут Дивояров говорит: «Надо всем притвориться пьяными. Авось обойдется!» И мы притворились. Убитый Егоров тоже сошел за пьяного. Мы положили его на диван. По крайней мере, я думал, вы купились.

— А кто думал по-другому?

— Дивояров и Отто Швиммер.

— Эта лысая крыса? — возмутилась Мила. — Неужели по моему виду было не ясно, что я ни о чем не догадалась?

— Дивояров боялся, что когда вы узнаете, что Егоров пропал, и именно в тот день, когда валялся вроде бы пьяным на вашей даче, то все поймете!

— У него преувеличенное представление о моей сообразительности, — пробормотала Мила. — И что же было дальше?

— Ну… Дивояров сразу заявил, что вас надо убрать. Орехов вроде бы сначала возмутился, начал отговаривать его, но в конце концов сказал, что пусть это произойдет, но он знать об этом не хочет. Никаких, говорит, подробностей!

Мила и Лариса переглянулись. Одна поджала губы, вторая тяжко вздохнула. Рушилось их хорошее отношение к мужчинам в целом и к подлецу Орехову в частности.

— Но тут, — увлеченно продолжал повествовать похожий на перевязанную ниточкой требуху Лушкин, — взбухнул Мешков: «Я, — говорит, — за всех вас не собираюсь отдуваться. Я грех, — говорит, — на душу взял, защищая ваши интересы. И мне предстоит еще один взять». Он имел в виду Вику Ступавину. Дело в том, что Вика привезла Егорова на дачу, а вечером должна была его забрать.

— Соврали бы, что он уже уехал! — всплеснула руками Лариса.

— Дело в том, что Егоров, видно, еще когда ехал на общее, так сказать, собрание, собирался устроить бэмс. И здорово боялся. Так вот он Вику предупредил. Она постоянно названивала и требовала Егорова к телефону. Говорила: «Он должен быть там! Дайте его, хочу услышать его голос!»

— Ага, — пробормотала Мила. — Теперь понятно. Когда Егорова не позвали к телефону, она тоже стала опасной.

— Вот именно. Мешкову, однако, удалось убедить ее, что с Егоровым все в порядке, просто он решил выйти из дела и уехать из страны. Поехал, мол, визы оформлять. Дело спешное, звонить ему было некогда. Почувствовав, что отношения у Егорова с Викой были не просто дружескими, он еще добавил, что завтра Егоров заедет за ней. Пусть, мол, Вика собирает вещи и не забудет заграничный паспорт. А поехал он на следующий день за ней сам. Чемодан ее с документами он потом привез Дивоярову.

— Зачем? — спросила Мила.

— Вроде как хотел всех нас кровью повязать. И от вашего убийства по той же причине отказался. «Я, — говорит, — не киллер, а наемный служащий, хоть и преданный начальству. Больше никого убивать не стану — и баста». Конечно, ни Орехов, ни Дивояров, а уж тем более немец, не хотели сами руки марать. Они насели на меня и вынудили подкараулить вас и застрелить из пистолета. Я обследовал все места вашего пребывания и остановился на редакции журнала. Там много кабинетов, много людей, затеряться гораздо легче, чем в каком-нибудь дворе, из которого придется убегать на виду у соседей.

— Антоша, почему ты промахнулся? — почти ласково спросила Лариса, глядя Лушкину прямо в глаза.

— Потому что боялся! — огрызнулся тот. — Все поджилки у меня тряслись. Когда Дивояров об этом узнал, велел Орехову подумать, что вы любите из еды больше всего. Потом потребовал впустить его в вашу квартиру. Отравил пакетик замороженных овощей и подбросил в вашу морозильную камеру. Все получалось так, что Орехов вроде как действительно был ни при чем. Пособничал, конечно, но сам ни-ни.

— Это радует, — заметила Мила, не скрывая иронии.

— Потом был эпизод в лесу, закончившийся для меня ужасно, — пробормотал Лушкин, явно не желая обсуждать подробности. — Когда я явился к боссам, весь обожженный этой штукой, — он кивнул на «Магиохлор», — Дивояров взвился и потребовал, чтобы в дело вступил Орехов. Он-де лучше знает повадки своей жены и сумеет с ней справиться быстрее и успешнее, чем любой из нас. Тогда Орехов возразил, что сейчас не время с вами расправляться. Во-первых, вы так ничего и не поняли…

— Сущая правда, — пробормотала Мила.

— А во-вторых, он сказал, что у вас появился телохранитель. Он, дескать, караулит в подъезде и срисует любого, кто войдет в квартиру. Мешков пообещал с телохранителем разобраться и очистить для Орехова дорогу.

— Так это Илья надел перчатки и душил меня ночью? — воскликнула Мила. — То-то я голову ломала, зачем киллер так сильно полил себя одеколоном, отправляясь на дело? Орехов знал, что покушение может провалиться, как это случалось раньше, и боялся, что я узнаю его запах. Поэтому купил что-то для себя нетипичное и вылил на одежду. Боже мой, какая я была дура! Ненаблюдательная дура!

— Пусть дальше рассказывает, — мрачно заметила Лариса. — Просто народный сказитель!

— У меня руки затекли, — сообщил Лушкин, с надеждой посмотрев на Ларису. Милостей от Милы он определенно не ждал.

— В милиции тебя разомнут, — пообещала Лариса. — Говори давай.

— А что говорить? Осталось только последнее покушение. Дивояров все решил взять в свои руки. Хвастал: «Я возьмусь — я сделаю!»

— Так это он на мотоцикле стрелял в Татьяну?

— Он! Он даже Орехову не сказал, что собирается сделать. Но тот, конечно, догадывался. Не зря же в подробностях объяснил, где и когда вы встречаетесь.

— А «жучок» на моем телефоне? — удивилась Мила. — Разве это не ваш?

— Не наш, — покачал головой Лушкин. — Думаю, я бы знал. Мы друг от друга ничего не скрывали.

— Надо же, а Глубоковы дурили мне головы с телефонным звонком. Мол, кто-то может позвонить и передать сообщение…

— Все правильно! — оживился Лушкин. — Если помните, Орехов еще до всех этих событий собирался просить у вас прощения и вернуться в семью? Помните?

— Да-да, было дело. Но я послала его подальше! — гордо заметила Мила. — Чем теперь отчаянно горжусь.

— Он думал, что теперь снова будет жить с вами, и дал академику Глубокову домашний телефон, предупредив, что, если подойдет женщина, ей можно передать самую общую информацию. И что номер этот, так сказать, аварийный: по нему можно звонить только в случае крайней нужды.

— Но почему же он не оставил академику номер своего мобильного? — поинтересовалась Мила.