Привидение в кроссовках - Донцова Дарья

– Да!

– Не мо­жет быть!

– Очень да­же запросто, – злилась беременная. – Ну и в историю ты меня впутал!

– Не мо­жет быть, – тупо повторял Яшин.

Я с интересом наблюдала за тем, какие муки доставляет парню мыслительный процесс. Надо узнать у моей подруги, хирурга Оксанки, ко­гда человек толстеет, его мозги и впрямь заплывают жиром или это просто образное выражение?

– Не мо­жет быть! – бубнил Лева.

– Почему? – Я решила подстегнуть умственную деятельность жиртреста.

– Надька великолепно зарабатывает, она в антикварном салоне служит, – пустился в объяснения Лева, – та­кие бабки загребает, экспертизу осуществляет. Ну, настоящая мебель старинная, крепостными мастерами сделанная, или современная работа… За каким ершом ей книги тырить? У нее такая библиотека!

– Адрес ее знаете?

– Конечно!

– Говорите, – приказала я.

– Харитоньевский переулок, тут за углом.

Я глянула на часы. Харитоньевский и впрямь в двух, да­же в одном шаге.

Усевшись в машину, я позвонила Аллочке.

– «Офеня» слушает, – пропела та.

– У нас все в порядке?

– В полном, – заверила Алла, – процесс товарооборота идет вовсю, трупов больше не обнаружено. Отдыхай спокойно.

– Приеду че­рез час, ниче­го, если задержусь?

– Ты же начальник, – хихикнула заместительница, – не простой продавец, а у директора все­гда имеются важные дела, в мэрии, например.

Я улыбнулась и поехала в Харитоньевский переулок. Симпатичная тетка, эта Алла, вот приведем коттедж в порядок и позову ее в гости.

Нужный дом опять оказался не современной постройки: трехэтажный, узкий, серый, с огромными лестничными пролетами и чугунными перилами, опиравшимися на ажурные железные прутья. Двери квартир тут были двухстворчатыми, невероятной высоты и ширины, на каждом этаже располагались только одни апартаменты. Скорей всего они многокомнатные, потому что косяк квартиры с номером один был укреплен целым рядом табличек «Федоровы», «Поповы», «Лесины»…

Коммуналка, коридорная система, абсолютно уникальная, чисто российская примочка.

В Париже вы не найдете да­же двух семей, делящих одну жилплощадь. Впрочем, это неверно. В столице Франции тоже существуют коммуналки, только их там называют «коммуна­ми». Объединяются несколько студентов и снимают квартиру. Арендную плату раскладывают на всех и живут в свое удовольствие: дешево и весело. В молодости да­же приятно не спать до утра, а всякие мелочи, типа занятой соседом не вовремя ванной, совсем не тяготят. Впрочем, существуют и семейные общежития. Ча­ще всего там обитают хиппи или люди, объединенные религией, – буддисты, кришнаиты.

От московских коммуналок эти поселения отличает только од­на, зато глобально принципиальная, вещь. Семьи никто не селил вместе насильно. Они сами решили вести совместное хозяйство и в любой момент могут, собрав вещи, детей и домашних животных, съехать в другое место. Поэтому в коммунах редко возникают ссоры на бытовой почве. Там не ругаются, кому мыть туалет или коридор, не подсыпают друг другу соль в суп и не обижают чужих детей. Там кипят страсти по иным поводам. Ну, к примеру, кто главнее, Будда или Христос? Стоит ли употреблять наркотики, и как избавить мир от СПИДа.

В парижской коммуне жить забавно, в московской коммуналке жутко. И ча­ще всего люди, понимая, что от ненавистных соседей нико­гда не избавиться, пускаются во все тяжкие, портя жизнь окружающим. Каких только «приколов» не рассказывали мне в свое время подружки, вынужденные делить кухню с другими бабами! Поверьте мне, вынутая из западни и засунутая в сахарницу к соседям мышь не самая омерзительная затея. Впрочем, справедливости ради, следует отметить, что в некоторых коммуналках устанавливаются семейные отношения, но это скорей редкое исключение.

Значит, Надя Колпакова тоже из несчастных, вынужденных мыть места общественного пользования по графику. Я добралась до второй квартиры и вздохнула. Нет, Колпакова живет од­на.

Створки были обиты элегантной темно-вишневой кожей, а ручка осталась бронзовая, явно старинная, очень подходящая по стилю к чугунным перилам и ажурным прутьям.

На звонок никто не отвечал. Все ясно, Надежда на работе.

Я вздохнула и, сев на подоконник, принялась рыться в сумочке, разыскивая сигареты. Удивительное де­ло, какого бы размера ни купила я ридикюль, вещи мигом пропадают в нем, как в черной дыре. Звонящий телефон ищу бесконечно, а ко­гда наконец его вытаскиваю, он, как правило, уже молчит. Теперь, пожалуйста, куда-то подевались «Голуаз». Курить хотелось смертельно, что­бы ускорить процесс поисков, я вытряхнула содержимое сумки на широкий подоконник и увидела связку ключей погибшей. На колечке болтались длинная узкая палочка с зазубринками и толстый «английский» ключик. Имелся и брелок, большая цифра 2.

Неожиданно в моем мозгу что-то щелкнуло, я сгребла вещи в сумочку, подошла к двери и ткнула палочкой со штырьками в небольшое круглое отверстие. Че­рез пару секунд она открылась, и я вошла в темноватое помещение.

Пахло тут, как в оранжевых «Жигулях», сладкими духами, явно дорогими, но мне незнакомыми. Я осторожно нажала на выключатель, под потолком вспыхнула большая старинная люстра с колпачками из синего стекла. Мрачно, но стильно. Так же необычна, но очень элегантна оказалась и вся обстановка.

Вопреки ожиданиям тут было только три комнаты, правда, большие, просторные, в каждой имелось по два окна. Уже че­рез десять минут стало ясно: Надя Колпакова обитает од­на. В ванной, в стаканчике тосковала единственная щетка, на крючке висел розовый махровый халатик, а полочка под зеркалом была забита исключительно косметикой. Никаких лосьонов пос­ле бритья и мужских дезодорантов, никаких детских вещей и игрушек.

На огромной кухне в шкафчике стояли крохотные, почти кукольные кастрюльки, и я окончательно убедилась: Надя живет, вернее, жила од­на. Имеющая семью женщина купит себе под суп трехлитровую «тару».

Я была почти уверена: это Надежду нашли в железном шкафчике. Не знаю, откуда у меня появилось это ощущение, но оно превратилось в уверенность, ко­гда в спальне, на тумбочке возле шикарной кровати из красного дерева, я обнаружила пакет с фотографиями, явно недав­но принесенными из «Кодака».

На первом снимке улыбалась миловидная блондинка с голубыми глазами. И это была та самая несчастная, найденная в неестественной позе в раздевалке книжного магазина. Я не видела лица убитой, но хорошо запомнила одежду: ярко-зеленый пиджачок и брючки цвета солдатской гимнастерки. Приветливо смотрящая в объектив девушка была одета именно таким образом.

Я села на кровать и уставилась на фото. Вот оно как! Погибшую звали Надя Колпакова. А при чем тут паспорт на имя Дарьи Ивановны Васильевой?

Не успела я поразмышлять на эту тему, как раздался резкий звонок. На тумбочке подпрыгивал телефон. Совершенно забыв, что нахожусь в чужом доме, я моментально схватила трубку.

– Алло.

– Надька, – затарахтел высокий голос, – ну ты, блин, даешь, заболела, что ли?

– Да, – на всякий случай осторожно сказала я, – простудилась!

– Эй, Надька, это ты? – настороженно спросило сопрано. – Что у тебя с голосом?

Я быстро зажала пальцами нос и прогундосила:

– Что, что, насморк, а это кто?

– Я, не узнала?

– Нет.

– Ну ты даешь!

– Извини, только мне уши заложило от простуды, кто это?

– Дина.

– А-а-а, – протянула я, – привет, как дела?

– Совсем обалдела, – проревела собеседница, – я жду тебя с самого утра! Если переду­мала нам деньги давать, так и скажи, нече­го из меня кретинку делать!

– Да нет, поделюсь с удовольствием. – Я решила не упускать возможности познакомиться с подругой Нади. – Извини, заболела, вот и не пришла.

– Ниче­го, – явно повеселела Дина, – главное, что дашь!

– Сколько?

Повисло молчание, потом собеседница осторожно спросила:

– Тебе совсем плохо?

– Ну, понимаешь, обпилась вчера всякой гадостью, что­бы температуру сбить.

– Ты­сячу обещала.

– Долларов?

– Рублей! – заорала Дина. – Мы не ты, нам и сто рублей деньги.

– Хорошо, хорошо, – забубнила я в нос, – привезу, не переживай.

– Ты ко мне приедешь или я к тебе?

– Давай на нейтральной территории.

– Где?

– Ну… «Макдоналдс» на Тверской знаешь?

– Нет, ты точ­но сошла с ума! Что вчера принимала? Не ЛСД, часом?

– Лад­но, не хочешь там, давай рядом. В кафе «Лира», чуть подальше пройдешь за «Макдоналдс» и увидишь дверь.

– Во сколько?

– В полдевятого вечера.

– Пользуешься тем, что нам деньги нужны, и выеживаешься, – вздохнула Дина и отсоединилась.

Я заперла дверь и поехала на работу.

Возле железных воротец, у входа, рядом с девочками, призванными хватать за руки наглых воров, сидел питбуль, настоящий красавец, причем хитрец устроился не на полу, а на небольшой скамеечке. Пес был страшно похож на Банди, я перевела глаза на дверь и увидела большое объявление, набранное на компьютере: «Внимание! Магазин охраняют специально обученные собаки. Нормальным посетителям они машут хвостом и улыбаются, а воров мигом задерживают». Удивившись до крайности, я опять посмотрела на гордо сидящую собаку и в ту же минуту поняла, что это… Банди.