Смерть Ахиллеса - Акунин Борис

В пять минут второго Ахимас услышал приглушенный женский вскрик, потом еще один, громче и длиннее, но слов не разобрал. Офицер во дворе встрепенулся, бегом бросился к флигелю. Минуту спустя в окнах вспыхнул яркий свет, и по шторам заметались тени.

Вот и всё.

Ахимас шел в сторону Театрального проезда не спеша, помахивал тросточкой. Времени было много. До «Дюссо» семь минут неторопливым шагом — он еще днем дважды прошел самым коротким маршрутом и замерил по часам. Пока суета да паника, пока пытаются привести генерала в чувство, пока спорят — вызывать доктора в «Англию» или сначала для приличия перевезти к Дюссо, пройдет никак не менее часа.

Проблема была в другом — что теперь делать с Вандой. Элементарные правила гигиены требовали после операции за собой убрать, чтобы было чисто. Конечно, никакого следствия и разбирательства не будет — тут офицеры постараются, да и monsieur NN не допустит. И уж совершенно невероятно, чтобы Ванда догадалась о подмененной бутылке. Однако если все-таки всплывет рязанский даритель, если выяснится, что подлинный Николай Николаевич Клонов никуда из родного лабаза не отлучался, выйдет ненужное осложнение. Как говорится, береженого бог бережет.

Ахимас поморщился. Увы, в его работе имелись свои неприятные моменты.

С такими невеселыми, но необходимыми мыслями он завернул с Софийки в подворотню, очень кстати выводившую в задний двор «Дюссо», как раз под окна Соболевских апартаментов.

Оглядев темные окна (постояльцы гостиницы уже давно спали), Ахимас поставил к стене заранее присмотренный ящик. От легкого толчка окно спальни бесшумно растворилось, лишь чуть звякнул шпингалет. Пять секунд спустя Ахимас был уже внутри.

Покачал пружину карманного фонарика, и тот ожил, рассек тьму лучиком света — слабого, но вполне достаточного, чтобы найти сейф.

Ахимас сунул в замочную скважину отмычку, стал методично, равномерно поворачивать ее вправо-влево. Во взломных делах он считал себя дилетантом, но за долгую карьеру чему только не научишься. На четвертой минуте щелкнуло — это вышел первый из трех пальцев замка. Остальные два заняли меньше времени — минуты две.

Скрипнула стольная дверца. Ахимас сунул руку, нащупал какие-то листы. Посветил фонариком: списки с именами, схемы. Наверное, monsieur NN был бы рад заполучить эти бумаги, но условия контракта похищение документов не предполагали.

Да и не до бумаг было сейчас Ахимасу.

Его ждал сюрприз: портфеля в сейфе не оказалось.

Всю пятницу Ахимас пролежал на кровати, сосредоточенно размышляя. Он знал по опыту: когда попадаешь в переплет, лучше не поддаваться первому порыву, а замереть, застыть, как это делает кобра перед молниеносным, убийственным броском. Если, конечно, паузу позволяют обстоятельства. В данном случае позволяли, ибо основные меры предосторожности были приняты. Минувшей ночью Ахимас съехал из «Метрополя» и перебрался в «Троицу», дешевые номера на Троицком подворье. От кривых и грязных покровских переулков было рукой подать до Хитровки, а портфель следовало искать именно там.

Покинув «Метрополь», Ахимас не стал брать извозчика. Долго кружил по предрассветным улицам, проверяя, нет ли слежки, а в «Троице» записался под другим именем.

Номер был грязный и темный, но расположен удобно, с отдельным входом и хорошим обзором двора.

Произошедшее нужно было как следует обдумать.

Вчера ночью он тщательно осмотрел Соболевские апартаменты, но портфеля так и не нашел. Зато обнаружил на подоконнике крайнего, наглухо закрытого окна спальни комочек грязи. Задрал голову вверх — форточка приоткрыта. Кто-то недавно отсюда вылез.

Ахимас сосредоточенно посмотрел на форточку, подумал, сделал выводы.

Грязь с подоконника смахнул. Окно, через которое влез, закрыл.

Из номера вышел через дверь, которую потом снаружи закрыл отмычкой.

В фойе было тихо и темно, только чадила свеча на конторке у ночного швейцара. Сам швейцар клевал носом и бесшумного появления темной фигуры, выскользнувшей из коридора, не заметил. Когда звякнул колокольчик, швейцар вскинулся, но постоялец уже был на улице. Не спится же, прости Господи, зевнул служитель, перекрестил рот и пошел задвигать засов.

Ахимас быстро шел в сторону «Метрополя», прикидывая, как действовать дальше. Небо начинало сереть — ночи в конце июня короткие.

Из-за угла выехала пролетка. Ахимас узнал силуэт Соболевского есаула. Он сидел, обхватив обеими руками фигуру в белом. С другой стороны фигуру поддерживал еще один офицер. Голова у белого безвольно покачивалась в такт цокоту копыт. Следом проехали еще две коляски.

Интересно, рассеянно подумал Ахимас, как они пронесут его мимо швейцара. Верно уж что-нибудь придумают, люди военные.

Кратчайший путь к «Метрополю» лежал через проходной двор — этой дорогой за минувшие двое суток Ахимас ходил неоднократно.

Когда он шел под темной аркой, гулко стуча по каменным плитам, вдруг ощутилось постороннее присутствие. Ахимас уловил его не зрением и даже не слухом, а каким-то необъяснимым периферийным чувством, которое уже не раз спасало ему жизнь. Кожа затылка будто почуяла какое-то движение сзади, легчайшее шевеление воздуха. Это могла быть прошмыгнувшая кошка или взбежавшая на кучу отбросов крыса, но Ахимас в подобных случаях не боялся показаться самому себе смешным — не раздумывая, он отпрянул в сторону.

Щеку словно обдало сквозняком, дунувшим сверху вниз. Краешком глаза Ахимас увидел, как возле самого его уха воздух рассекла тускло блеснувшая сталь. Быстрым, отработанным движением он выхватил «велодог» и выстрелил не целясь.

Глухой вскрик, в сторону метнулась тень.

Ахимас догнал бегущего в два прыжка и точно, сильно ударил тростью сверху вниз.

Посветил на упавшего фонариком. Грубое, звериное лицо. Сквозь спутанные сальные волосы сочилась черная кровь. Короткие сильные пальцы зажимали бок и тоже были мокры от крови.

Одет нападавший был по-русски: косоворотка, суконный жилет, плисовые штаны, смазные сапоги. На земле валялся топор с необычно короткой рукоятью.

Ахимас наклонился ниже, светя лучом прямо в лицо. Блеснули круглые глаза с неестественно расширенными зрачками.

С Неглинного проезда донесся свисток, с Театрального еще один. Времени было мало.

Он присел на корточки, взял упавшего двумя пальцами пониже скул, стиснул. Топор отшвырнул в сторону.

— Кто подослал?

— От бедности мы, барин, — прохрипел раненый. — Прощения просим.

Ахимас надавил пальцем на лицевой нерв. Дал лежащему немного покорчиться от боли и повторил вопрос:

— Кто?

— Пусти… пусти, баклан, — выдохнул раненый, колотя каблуками по камню. — Кончаюсь я…

— Кто? — спросил Ахимас в третий раз и надавил на глазное яблоко.

Изо рта умирающего вместе со стоном вырвалась широкая струя крови.

— Миша, — пробулькал едва слышный голос. — Миша Маленький…Пусти! Больно!

— Какой такой Миша? — Ахимас надавил сильнее.

Вот это было ошибкой. Несостоявшийся убийца и так доживал последние мгновения. Стон перешел в сип, кровь сплошным потоком хлынула на бороду. Было ясно, что больше он ничего сказать не сможет. Ахимас выпрямился. Свисток городового разливался трелью уже совсем близко.

К полудню все варианты были рассмотрены, оформилось и решение.

Итак, Ахимаса сначала обокрали, а потом попытались убить. Связаны ли между собой два эти события? Безусловно. Тот, кто подстерегал в подворотне, знал, когда и какой дорогой пойдет Ахимас.

Значит, 1) за ним следили накануне, когда он проверял маршрут, и следили очень ловко — он хвоста не заметил; 2) кто-то отлично знал, чем Ахимас занимался минувшей ночью; 3) портфель взял человек, уверенный, что Соболев к себе в номер больше не вернется — иначе зачем было так аккуратно запирать за собой сейф и вылезать через форточку? Ведь генерал все равно обнаружил бы пропажу.

Вопрос: кто знал и про операцию, и про портфель?

Ответ: только monsieur NN и его люди.

Если бы Ахимаса просто попытались убрать, это было бы обидно, но понятно.

Обидно, потому что он, профессионал высшей категории, неправильно оценил ситуацию, ошибся в расчете, дал себя обмануть.

Понятно, потому что в таком крупном и чреватом осложнениями деле исполнителя, конечно, следует убрать. Сам Ахимас на месте заказчика поступил бы именно так. Тайный императорский суд, возможно, выдумка. Но придумано ловко, даже бывалый господин Вельде купился.

В общем, все это было бы объяснимо и даже неудивительно, если б не исчезновение портфеля.

Monsieur NN и кража со взломом? Абсурд. Взять миллион, но оставить архив заговорщиков? Невероятно. А представить, что зверомордый убийца из подворотни хоть как-то связан с NN или с «бароном фон Штайницем» и вовсе было невозможно.