Золотой капкан - Гладкий Виталий Дмитриевич

– Да я что… – смешался ефрейтор. – Ляд с ними.

– То-то… Мало ли, что нам не по душе. А они ведь люди.

– Люди бывают разные… – проворчал Никашкин. – Только вот боеприпасы, думаю, им ни к чему. По крайней мере, пока не отойдем подальше. Что-то мне не хочется схлопотать пулю в спину.

– В этом ты прав, – подумав, согласился Малахов. – А теперь пора собираться…

Часть боеприпасов, поддавшись на слезные уговоры коротышки, решили все же оставить, только на соседнем островке, на что длиннолицый недобро и угрюмо ухмыльнулся. Провожатого не понадобилось. Оказалось, что тропа, выводившая из болота, обозначена вешками. Коротышка сам показал начало тропы. И они опять, окунувшись в грязь, побрели к виднеющемуся вдалеке лесу. За плечами у обоих висели туго набитые вещмешки с продуктами – ими пришлось, скрепив сердце, поделиться обитателям островка.

Вместо рваных обносок, теперь на них была надета старая, не раз стиранная, но добротная форма, которую им выдал из своих запасов, неожиданно для Никашкина, смуглолицый.

До первого островка добрались быстро, хотя Никашкин все же осторожничал, не доверяя чересчур говорливому и подхалимистому до омерзения коротышке. Он шел впереди, прощупывая тропу жердью, неторопливо и обстоятельно, каким-то особым чутьем угадывая коварные бездонные ямины.

Отдохнув чуток и оставив обещанные боеприпасы, они двинулись дальше. Теперь тропа стала тяжелей, запетляла по болоту причудливо, иногда уводя их в сторону от кратчайшего пути на десятки метров. Глубина грязного месива порой была выше пояса. Малейшее отклонение от вешек грозило гибелью – жердь возле тропы не доставала дна. Они шли как бы по узкой седловине, по обеим сторонам которой были пропасти.

На следующем островке отдыхали подольше – сил на переход было потрачено много. Заодно решили пообедать – день стоял солнечный, и по-осеннему не яркое светило уже переползло полуденную черту.

– Тихо! – вдруг схватил за руку Алексея ефрейтор.

Прислушались. С той стороны, откуда они пришли, доносились хлюпающие звуки. Сомнений не оставалось: кто-то шел за ними следом. Не сговариваясь, они затаились, приготовив оружие.

Минут через двадцать к островку подошел смуглолицый «крестник» Никашкина. Ефрейтор и Алексей переглянулись в недоумении: тот на ходу выдергивал вешки, обозначающие тропу, и зашвыривал их подальше.

– Эй, где вы там? – остановившись в десяти шагах от островка, негромко окликнул их смуглолицый.

– Тебе что нужно? – поднявшись, Никашкин грозно сдвинул свои редкие рыжие брови.

– Начальник нужен, – коротко ответил смуглолицый. Сильным резким движением подтянувшись за ветки кустарника, он выскочил на сухое место.

– А ты злопамятный, ефрейтор, – миролюбиво сказал смуглолицый. – У меня, кстати, больше причин для обиды имеется. И показал в широкой улыбке крупные белые зубы.

– По челюсти будто молотком схлопотал. – Он осторожно прикоснулся к синяку.

– Что-то случилось? – подошел поближе Алексей.

– Пока ничего. Но могло случиться, – ответил смуглолицый.

– А именно?

– С этого островка вам ходу нет.

– Как это нет? – Малахов сурово сдвинул брови.

– Очень просто. Дальше тропа вешками не обозначена. Тут бы вам и амба.

– Ты хочешь сказать, что нас направили в западню? – спросил Алексей.

Он пристально вглядывался в черные жаркие глаза смуглолицего, словно пытаясь найти в них правдивый ответ на свой вопрос.

– Но ведь мы могли возвратиться… – сказал он с угрозой.

– Сомневаюсь. Меня послали, а если точнее, я сам напросился убрать вешки. Так что мои кореша хотели вас эдак через недельку тепленькими взять для разговора по душам – Сыч на вас большой зуб заимел.

– Сыч? Кто это? – спросил Алексей.

– Ну да, вы ведь не познакомились… Длинный – это Сыч, второй, пузатая гнилушка, толстяк, – Фонарь.

– Значит, они не красноармейцы? – начал кое-что соображать Малахов.

– Ворье, – коротко ответил смуглый.

– А ты? Кто ты?

– Тоже… в некоторой степени… – чуть поколебавшись, медленно проговорил смуглолицый. – Тюрьму разбомбили немцы, ну мы и…

– Почему на островке ничего не сказал?

– Я не стукач, гражданин начальник. Да и на кой они вам?

– Зачем ушел от них?

– А дороги у нас разные.

– Где взяли форму и оружие?

– Думаете, убил кого-то? Нет, тут все чисто. Я не «мокрушник». На складе взял. Там этого добра хватало.