Тайна Розенкрейцеров - Гладкий Виталий Дмитриевич

На какое-то время за столом воцарилось молчание – Ротгер блаженствовал, поглаживая полный живот, Теофраст о чем-то сосредоточенно думал, сдвинув густые брови, – наверное, решал какую-то алхимическую задачку, а приор мысленно выстраивал в голове целую речь, в которой он выражал полное несогласие с идеей брата Теофраста пригласить в их компанию нечестивца и еретика.

– Ваше преподобие, скажите, что собой представляет монах по имени Бенедикт? – неожиданно спросил Парацельс.

– Почему он интересует тебя, брат Теофраст? – удивился Алоизий.

– Да так… В общем, странный он какой-то…

– У нас тут все «странные», – снисходительно ответил приор. – В светском обществе всегда считалось, что люди, удалившиеся от мирской суеты в пустынь, не от мира сего.

– Это мне известно…

Теофраст меланхолично улыбнулся.

– И все же, что вы о нем знаете? – не отставал он от приора.

– Не так много. Примерно сколько же, как и про других монахов и послушников. Их прошлая жизнь для нас неинтересна. Мы полагаем, что ее просто не было. Тот, кто приходит в монастырь служить Богу, начинает свою жизнь как бы с нуля.

– Нуля со знаком плюс…

Теофраст с пониманием кивнул.

– Верно, – подтвердил приор. – Так вот, что касается брата Бенедикта. Он у нас недавно, примерно с год. Прибыл с обозом. Исполнителен, немногословен, готов взяться за самую тяжелую работу. По моим наблюдениям, не исключено, что в прошлом он был воином. Все.

– Не густо, – вынужден был признать Теофраст.

Пока они вели диалог, Ротгер следил за ними как кот за двумя неразумными мышами. Он весь подобрался, а глаза его горели словно у дикого зверя в темноте, когда на него падает луч света.

– Ну-ка, ответь мне, брат Теофраст, что у тебя на уме? – спросил он, наклоняясь вперед.

– Скажем так – есть у меня некоторые подозрения, сомнения…

– Тогда поделись с нами своими мыслями. Тебе ведь известно, как это важно для всех нас.

– Должен огорчить тебе, брат Ротгер. Никаких порочащих фактов, касающихся брата Бенедикта, у меня нет. Он не более чем один из монахов, которых я вижу изо дня в день.

– Но тебя ведь что-то в нем смутило, не правда ли?

– Правда…

Видно было, что Теофраст колеблется.

– И что именно? – не отставал рыцарь.

– Глаза.

Ротгер весело рассмеялся и сказал:

– Насколько я помню, он не одноглазый циклоп и не трехглазый демон. Или я ошибаюсь, и он способен превращаться в адское существо? Ты только скажи и им займется Гуго. Он большой мастак выгонять из человека злых бесов и другую нечисть. Ха-ха-ха…

– У него два глаза (кстати, разного цвета – один зеленый, другой коричневый), и в превращениях он не замечен. Но вот взгляд брата Бенедикта мне очень не нравится.

– Чем же?

– Обычно он тусклый, безразличный, но временами у него в глазах вспыхивает какой-то адский огонь, и тогда по спине даже мурашки бегут.

– Может быть, брат Бенедикт вспоминает что-то неприятное из своей прошлой жизни, – вступился за своего подопечного приор.

– Не исключено, – согласился Теофраст. – Но мой подмастерье заметил, что он чересчур часто стал околачиваться возле моей лаборатории.

– Вот это уже интересно… – буркнул Ротгер.

Он сразу посерьезнел и нахмурился, сдвинув густые брови

– У нас в монастыре нет запретных мест для посещений, – отрезал возмущенный Алоизий. – Не исключено, что им двигало обычное любопытство. Тем более, что из лаборатории часто доносятся разные шумы и даже взрывы. Что касается брата Бенедикта, то он всегда выполняет самые тяжелые и грязные работы. Таково у него послушание. Труд по уборке монастырских помещений и коридоров как раз и является искуплением его мирских грехов.

– А что, это мысль, – сказал рыцарь, думая о чем-то своем. – Коридор возле помещения лаборатории не должен быть проходным двором. Отныне там не должна и муха пролететь. Распорядитесь, ваше преподобие, чтобы ваши монахи держались от лаборатории подальше.

Алоизий хотел возразить, но, натолкнувшись на жесткий, непреклонный взгляд рыцаря, покорно кивнул.

– Что касается брата Бенедикта, – продолжал Ротгер, – то я прикажу Гуго, чтобы он за ним приглядывал.

– Только не это! – буквально взмолился приор. – У нас тут монастырь, а не тюрьма.

– Во благо ордена, – с нажимом сказал рыцарь. – Мы должны действовать только во благо ордена. И никакие иные соображения в расчет не принимаются. Подтверди, брат Теофраст.