Печальный кипарис - Кристи Агата

– Вы уж простите меня за грубый скептицизм, – произнес извиняющимся тоном Родди, – но именно это я и хотел спросить. Не буду ходить вокруг да около: чем вы можете помочь?

– Постараться добраться до истины.

– Понятно. – В голосе Родди звучало явное сомнение.

– Возможно, я обнаружу факты, которые помогут обвиняемой, – сказал Пуаро.

Родди вздохнул:

– Если бы вам это удалось!

– Я искренне хотел бы ей помочь, – продолжал Пуаро. – Помогите и вы мне: расскажите, что вы думаете обо всем этом деле.

Родди встал и начал беспокойно метаться по комнате.

– Что я могу сказать? Все случившееся так абсурдно, так нелепо! Чтобы Элинор – Элинор, которую я знаю с детских лет! – опустилась до отравления! Это же просто смешно и отдает дешевой мелодрамой! Но как, черт побери, объяснить это присяжным?

– И вы считаете, что мисс Карлайл не могла совершить ничего подобного? – бесстрастным тоном поинтересовался Пуаро.

– Ну конечно! Тут просто не о чем говорить! Элинор – утонченное создание, она умеет держать себя в руках, она вообще очень сдержанна, в ее характере нет и намека на жестокость. Она умная, чуткая – никаких низменных страстей. Но эту дюжину тупоголовых присяжных запросто можно заставить поверить во что угодно! И, в конце концов, надо реально оценивать ситуацию: ведь им совершенно наплевать на то, что собой представляет подсудимый; для них главное – показания свидетелей. Факты, факты и еще раз факты! А факты – против нее!

Эркюль Пуаро задумчиво кивнул.

– Мистер Уэлман, вы человек умный и крайне восприимчивый. Факты действительно против мисс Карлайл. Но то, что вы о ней говорите – а вы ведь хорошо ее знаете, – никак не вяжется с тем, в чем ее обвиняют. Так что же тогда произошло на самом деле? Что могло случиться?

Родди горестно развел руками.

– В этом-то и загвоздка! Просто какая-то чертовщина! Ведь не могла же это сделать медсестра?

– Она вообще не подходила к блюду с сандвичами – я досконально это проверял, и подсыпать что-то в чай тоже не могла, ведь тогда она и сама бы отравилась. И потом, зачем ей было убивать Мэри?

– Зачем вообще кому-то понадобилось убить Мэри Джерард! – воскликнул Родди.

– Вот тут я пока ничего сказать не могу, – признался Пуаро. – Никто не желал смерти Мэри Джерард. (Мысленно он добавил: «За исключением Элинор Карлайл».) Из чего должен следовать логический вывод: Мэри Джерард никто не мог убить! Но это, увы, не так. Она не просто умерла, она была убита! – И он чуть-чуть напыщенно процитировал:

– Простите?

– Вордсворт, – пояснил Эркюль Пуаро. – Я часто его перечитываю. Быть может, эти строки выражают то, что вы чувствуете?

– Я? – Родди принял гордый и неприступный вид.

– Виноват… вы уж меня простите! – попросил Пуаро. – Очень трудно быть детективом и оставаться при этом истинным сагибом[28]. У вас, у англичан, существует одно очень удачное выражение: «Есть вещи, о которых не говорят». Увы, детективу приходится о них говорить! Он вынужден задавать вопросы, вынужден вмешиваться в личную жизнь людей, в их чувства!

– Неужели это столь необходимо?

– Ну а как иначе прикажете уяснить положение дел? – решительно, но несколько смущенно спросил Пуаро. – Так что давайте быстренько отделаемся от неприятных тем, и тогда можно будет больше к ним не возвращаться. Для многих тут не секрет, мистер Уэлман, что вы были увлечены Мэри Джерард. Вы подтверждаете это?

Родди рывком поднялся и, подойдя к окну, стал теребить кисть шторы.

– Да, – наконец произнес он.

– Вы были в нее влюблены?

– Видимо, да.

– И ее смерть разбила ваше сердце…

– Я… я полагаю… я имею в виду… ну, в самом деле, мосье Пуаро…

Он повернулся – сплошной комок нервов, страшно уязвимое, загнанное существо…

– Если бы вы мне могли рассказать… только чтобы прояснить ситуацию… лучше бы нам сразу покончить с этим.

Родди Уэлман опустился в кресло и, не глядя на Пуаро, заговорил резкими, отрывистыми фразами:

– Это… трудно объяснить. Да и надо ли?

– Ну нельзя же постоянно прятаться от жизни и от – увы! – неизбежных неприятностей! Вы сказали, что «видимо» влюбились в девушку. Вы что, в этом не уверены?

– Я не знаю… Она была так хороша… Как сама мечта, как сон… Да-да, именно мечта! Что-то совсем нереальное! Все это… когда я впервые ее увидел… мое… ну, мое увлечение ею… Это было похоже на какое-то безумие! А теперь… теперь все прошло… Будто ничего такого и не происходило.

– Понимаю… – кивнув, сказал Пуаро и добавил: – Вас ведь не было в Англии, когда она умерла?

– Да, я уехал за границу девятого июля и вернулся первого августа. Телеграмма Элинор следовала за мной из города в город. И как только я ее все-таки получил – сразу помчался домой.

– Это известие, наверное, было для вас большим потрясением. Ведь у вас к этой девушке было серьезное чувство.

– Ну почему так происходит? – В голосе Родди прозвучали горечь и гнев. – Ни с того ни с сего на тебя вдруг такое обрушивается… То, чего ты просто не мог представить!

– Увы, такова жизнь! – изрек Пуаро. – Она не позволяет нам устраиваться так, как нам удобно. Она не позволяет нам укрыться от эмоций и подчиняться исключительно разуму, а не сердцу! Мы не можем приказать себе: «Я буду чувствовать то-то и то-то, и не больше». Жизнь, мистер Уэлман, отнюдь не всегда логична!

– Похоже на то… – тихо согласился Родерик Уэлман.

– Весеннее утро, девичье лицо – и весь твой привычный образ жизни летит к черту. – Родди вздрогнул. А Пуаро уточнил: – Иногда нас привлекает не только лицо, но какое-то внутреннее обаяние. Что вы знали о Мэри Джерард, мистер Уэлман?

– Что я о ней знал? – грустно переспросил Родди. – Не так уж много, теперь я это понимаю. Она была милой и, как мне кажется, нежной… но, в сущности, я ничего о ней не знаю, ничего… Вот почему, наверное, я не ощущаю ее потери…

Его враждебность и настороженность теперь исчезли. Он говорил просто и естественно. Эркюль Пуаро всегда умел мастерски преодолевать недоверие собеседника. Родди, казалось, даже почувствовал некоторое облегчение, получив возможность отвести душу.

– Милая… нежная… не очень умная. По-моему, впечатлительная и добрая. И еще в ней была утонченность, которую не ожидаешь найти у девушки из ее сословия.

– Некоторые девушки, часто сами того не желая, наживают себе врагов. О ней такое можно сказать?

Родди решительно замотал головой.

– Нет-нет! Даже представить невозможно! Я имею в виду, чтобы кто-то настолько ее не любил. Ну разве что могли завидовать – но это совсем другое.

– Завидовать? – оживился Пуаро. – Значит, по-вашему, зависть была?

– Наверное, судя по тому письму, – рассеянно проговорил Родди.

– И что же это за письмо?

– Да так, ничего особенного, – отмахнулся с досадой Родди.

– И все-таки? – настаивая Пуаро.

– Анонимное письмо, – неохотно ответил Родди.

– Когда оно пришло? Кому было адресовано?

Родди пришлось все ему рассказать.

– Весьма любопытно. И могу я взглянуть на это письмо? – спросил Эркюль Пуаро.

– Боюсь, что нет. По правде говоря, я его сжег.

– Ах вот оно что… Но почему вы это сделали, мистер Уэлман?

– По-моему, вполне естественная реакция, – холодно заметил Родди.

– И из-за этого письма вы и мисс Карлайл поспешили в Хантербери?

– Почему поспешили? Просто поехали.

– Но какую-то тревогу вы все-таки испытывали, верно?

– Я бы этого не сказал, – еще более сухо сказал Родди.

– Но почему? – удивился Пуаро. – Ведь наследство, на которое вы так рассчитывали, могло оказаться в чужих руках! Вас не могло не встревожить это известие! Ведь это касалось ваших денег, а это, согласитесь, серьезный повод для беспокойства.

– Ну не настолько уж серьезный, не в деньгах было дело.

– Ваше бескорыстие просто изумляет!

Родди покраснел.

– Нет, конечно, деньги тоже были для нас важны. Но прежде всего мы хотели повидать нашу тетю, чтобы убедиться, что с нею все в порядке.

– Итак, вы и мисс Карлайл поехали к тетушке. Вскоре с ней случился второй удар. И вы снова к ней едете. Тогда она все-таки пожелала написать завещание – чего никак не хотела делать раньше. Однако ночью она умирает – как раз накануне того дня, когда должен был приехать ее поверенный. Умирает, возможно, очень кстати для мисс Карлайл.

– Послушайте, на что вы намекаете? – Лицо Родди полыхало гневом.

Ответ Пуаро напоминал молниеносную массированную атаку:

– Когда речь шла о смерти Мэри Джерард, вы сказали мне, мистер Уэлман, что мотив преступления, приписываемый Элинор Карлайл, абсурден, что она – выше низменных страстей. Но теперь, когда вы рассказали про письмо, возникает совершенно иная интерпретация событий. Ясно, что у Элинор Карлайл было основание опасаться, что ее могут лишить наследства в пользу другого человека. Анонимка ее насторожила, а то, что пыталась сказать ей лишившаяся дара речи миссис Уэлман, лишь подтвердило ее страхи. Внизу, в холле, находился саквояж с лекарствами. Вытащить оттуда трубочку с морфином было совсем несложно. Кроме того, я выяснил, что, пока вы с сестрами обедали, она оставалась с больной наедине…