Кто убийца, миссис Норидж? - Михалкова Елена

Значит, остается лишь одно: попытаться исправить то, что еще возможно.

За ужином некоторая принужденность ощущалась во всех. Даже Роджер Хинкли, счастливый, как мальчишка, почувствовал ее и озадаченно присматривался к окружающим, не понимая, откуда исходит напряжение.

Шарлотта всегда пила травяной чай с анисом. Остальные не любили этот вкус, поэтому для миссис Пирс чай заваривали отдельно. Вот и сейчас Дэйзи принесла на подносе два чайника: один она поставила перед миссис Пирс, а со вторым приблизилась к Агнессе. Но вдруг вскрикнула и едва не опрокинула поднос на хозяйку.

– Господи, Дэйзи! – вскрикнула та. – Что с вами?

Генри приподнялся:

– Милая, все в порядке?

– Да-да, все хорошо, – нервно кусая губы, ответила Агнесса.

– Но что произошло?

Дэйзи покраснела.

– Я… мне показалось… – пролепетала она. – Мне показалось, что на вашем платье пятна, миссис Эштон. Красные пятна.

Агнесса опустила взгляд:

– Это всего лишь игра теней!

– Закат сегодня красный, – поддержал ее Роджер. – Вероятно, завтра будет дождь.

Шарлотта поймала кухарку за руку.

– Вы сами не обожглись, Дэйзи?

– Нет-нет. Простите, миссис Эштон! Пожалуйста, простите!

Агнесса махнула рукой, и донельзя смущенная Дэйзи исчезла.

Все спокойствие Агнессы как рукой сняло. Видно было, что она с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться.

Генри положил руку на плечо жене и заговорил успокаивающе и ласково. В это время Шарлотта быстро допила чай и поднялась.

– Простите, я вас оставлю.

Сэр Генри обернулся к ней:

– Так скоро?

– Меня что-то клонит в сон. Должно быть, от долгих прогулок.

Она улыбнулась Роджеру и направилась к дверям. Но за секунду до того, как выйти, Шарлотта бросила взгляд на миссис Норидж, игравшую в углу с Лилиан.

Роджер Хинкли заметил этот взгляд. Он изумился тому, как быстро и сильно преобразилось ее нежное лицо. В углах губ залегли жесткие складки, губы сжались в тонкую линию. В глазах сверкнула ярость, испугавшая его.

Но это продолжалось лишь несколько мгновений. Миссис Норидж ответила Шарлотте своим обычным бесстрастным взглядом, и та вышла.

Передвинув шахматную фигуру, миссис Норидж положила узкую ладонь на руку девочки.

– Послушайте, Лилиан, я хочу кое о чем вас попросить, – негромко, чтобы не услышали остальные, сказала гувернантка.

– Конечно, миссис Норидж, – с готовностью отозвалась та.

– Пожалуйста, переночуйте сегодня в моей комнате.

Голубые глаза Лилиан расширились от удивления.

– Миссис Норидж…

– Тише, дитя мое.

Девочка осеклась, услышав непривычное обращение.

– Только одну ночь, – продолжала миссис Норидж. – Обещаю вам, что это никому не принесет вреда.

– Хорошо, но где же вы сами будете спать?

– Сомневаюсь, что мне вообще придется спать этой ночью, – пробормотала миссис Норидж.

На закате поднялся ураганный ветер. Он промчался по городу, низко прижавшись к земле, точно охотничий пес, взявший след. Свернул в сторону Эштонвилла, сломав по дороге старый вяз и опрокинув указатель. Добравшись до поместья, ветер выпрямился в полный рост и со всей мощью обрушился на многострадальный дом.

Обезглавленные розы были прибиты к земле. Ветер вцепился в ставни, которые забыли закрыть на ночь, и с легкостью оторвал их. Но в дом ему не удалось проникнуть, как он ни пытался. С жутким воем ураган кружился вокруг, нападая то с одной стороны, то с другой, словно неприятельская армия, нащупывающая самое слабое место в обороне.

Лишь к полуночи он стих. Наступило тревожное затишье. Где-то вдалеке пролаяла собака и смолкла, будто испугавшись звука собственного голоса. После этого уже ничто не нарушало глухой ночной тишины.

Когда часы в гостиной пробили два раза, дверь отворилась. В зеркале, висевшем в дальнем конце коридора, смутно отразилась высокая фигура в белом платье. Словно безмолвный призрак, она медленно двинулась в ту сторону, где находилась комната Роджера Хинкли. Только тихий шелест ткани сопровождал ее шаги.

Она прошла мимо зеркала, не повернув головы. В ее ровной бесшумной поступи не было ни сомнений, ни колебаний.

Рука бестрепетно сжимала острый нож, больше похожий на скальпель.

Возле комнаты Роджера человек с ножом замер и прильнул ухом к двери. Тишина убедила его, что ему ничего не угрожает. Просунув тонкое лезвие в щель, он поддел щеколду и откинул ее.

Дверь распахнулась сама, словно приглашая войти.

Роджер Хинкли спал. Одеяло на его кровати мерно вздымалось, рука была закинута за голову. Сон этот был крепок, раз его не прервал даже ураган.

Фигура в белом приблизилась и склонилась над спящим.

Казалось, на несколько секунд ночным гостем овладели сомнения. Еще можно было уйти, не тронув беззащитного человека. Не было свидетелей его вторжения, никто не выдал бы его.

Внезапно снаружи пронзительно и страшно ухнула сова. Роджер вздрогнул во сне, и тут же человек с ножом сдернул с него одеяло и молниеносно полоснул ножом по груди несчастного.

Треснула и разошлась ткань сорочки, обнажая кожу. На ней тотчас взбухла алая полоса, в темноте казавшаяся черной. От разреза в стороны разбежались тонкие ручейки.

Роджер Хинкли вскрикнул от боли и проснулся. Он резко сел, не понимая, что происходит, и прижал руку к груди. Второй его крик был громче, он разнесся по всему дому. Роджер отнял от груди руку и недоуменно взглянул на испачканную ладонь.

– Что за черт… – начал он.

И тут заметил человека с ножом в руке.

Лицо было скрыто от него в сумраке, и все, что он мог рассмотреть, – лишь очертания фигуры в белом одеянии и серебристый блик, играющий на острие ножа.

– Кто вы? Что вам нужно? – Хинкли наклонился, всматриваясь в него.

Лезвие сверкнуло в темноте, не оставляя никаких сомнений в намерениях ночного гостя. Роджер подался назад и закричал во весь голос:

– На помощь! Ко мне, сюда!

Если человек с ножом рассчитывал, что его жертва онемеет от страха, то он просчитался. Роджер очень быстро понял, что происходит, и он был не испуган, а ошарашен. Но даже оторопь и боль не помешали ему броситься на фигуру в белом платье.

Однако прежде, чем Хинкли успел приблизиться, нападавший снова выбросил нож. Джентльмен отшатнулся, уклоняясь от удара, упал и, воспользовавшись этим, преступник бросился прочь из комнаты.

Хинкли со стоном схватил рубашку и зажал кровоточащую рану. Из глубины дома до него донеслось хлопанье дверей, шаги и недоуменные женские выкрики.

– Сюда, скорее! – снова позвал он.

С третьей попытки ему удалось зажечь лампу. Роджер бросился в коридор, не обращая внимания на боль, чуть не споткнулся о порог, но удержался на ногах.

Дом проснулся и загудел. На лестнице замелькал свет и послышался голос Эштона, спрашивавшего, что случилось.

– Генри!

Хинкли направился к лестнице, но, пройдя несколько шагов, остановился и обернулся.

Дверь соседней комнаты была чуть приоткрыта. Роджер точно помнил, что это – одна из нескольких комнат, которые не отпирали по меньше мере уже год.

Замолчав, он подошел ближе и замер, прислушиваясь.

– Роджер! Роджер! – звал неподалеку Генри Эштон.

Не отвечая, Хинкли приблизился к открытой комнате и наклонил голову. Изнутри послышался тихий шелест и еле уловимый звук легких шагов.

В комнате кто-то был.

Роджер больше не колебался. Он решительно поднял лампу повыше, толкнул локтем дверь и шагнул внутрь.

Спустя всего несколько секунд прибежал запыхавшийся Генри Эштон.

– Роджер! Роджер, где ты?!

– Я здесь, – глухо ответили ему.

– Господи, что ты там делаешь?

Генри распахнул дверь. Подбежавшая к нему Агнесса успела как раз вовремя, чтобы увидеть впечатляющую картину.

Роджер Хинкли стоял посреди комнаты. А у окна застыла Шарлотта Пирс, прикрывая ладонью глаза от яркого света.

В другой руке она сжимала маленький острый нож. Лезвие было обагрено кровью, красные следы выделялись на длинном белом платье Шарлотты, больше похожем на саван.

– Ты?!

В коротком восклицании Роджера смешались изумление, недоверие и боль.

– Роджер, что она с тобой сделала?

Генри подошел к другу и бережно раздвинул окровавленную рубашку на его груди.

– О господи! Агнесса, ты только взгляни!

– Пустяки, это всего лишь царапина. – Хинкли, морщась, снова прижал ткань к ране.

Шарлотта продолжала стоять неподвижно, словно механическая кукла, в которой кончился завод. Она уронила руки и отвернула голову к окну, щурясь от лампы.

– Надо отобрать у нее нож, – прошептала Агнесса. – Пока она еще кого-нибудь не зарезала.

– Не могу поверить… – Роджер сделал шаг к Шарлотте, но Генри ухватил его за руку.

– Стой! Ты не знаешь, на что она способна!

Шарлотта издала тихий стон.

– Я сам это сделаю. – В голосе Генри Эштона прозвучала неожиданная твердость. – Я во всем виноват. Но клянусь, больше никто не пострадает.