Красная дверь - Тодд Чарлз

— Я тоже. — И Ратлидж пошел искать миссис Грили.

К его удивлению, на следующее утро Эдвин и Эйми Теллер прибыли на службу.

Они нашли Ратлиджа выходящим из полицейского участка и спросили, как найти дом Флоренс Теллер.

— Вы не сможете войти внутрь, — предупредил он их. — Еще продолжается активное расследование убийства. — Ратлидж хотел сказать, что это не зрелище для семейства Теллер. Как жила и умерла Флоренс Теллер, было теперь полицейским делом.

— Понимаю, — сказал Эдвин.

— Я поеду с вами.

Он сел в машину и велел Эдвину следовать по Хай-стрит из Хобсона.

Эйми удивил пустынный и одинокий пейзаж. Ратлидж подумал, что это мысль того, кто вырос на юге, где редки дороги, лишенные жилья.

Эдвин молча сидел за рулем. Когда они начали взбираться на холм перед домом, Ратлидж сказал:

— Впереди вы увидите изгородь. Остановитесь у ворот.

Ратлидж ощущал напряжение, которое испытывали два человека на переднем сиденье. «Таким же образом Хэмиш знает, что у меня на уме?» — подумал он.

Но размышлять об этом не было времени, так как Эдвин остановился перед домом.

— «Коттедж „Восход солнца“», — прочитала Эйми, затем посмотрела на дорожку к дому. — Красная дверь.

— Миссис Теллер покрасила ее, чтобы отметить возвращение мужа, — объяснил Ратлидж. — Только он никогда не вернулся. Она оставила дверь красной, возможно не желая отказываться от надежды.

Эдвин сидел, глядя на дом.

— Не очень приятное зрелище, — пробормотал он. — Дом маленький, некрасивый и стоит на отшибе. Она жила здесь одна? Печально. Муж мог бы найти для нее что-нибудь получше.

— Возможно, она хотела именно этого, — промолвила Эйми. — Видно, что она привыкла к нему и гордилась им.

— Все же…

Молчание затянулось. Наконец Эдвин включил мотор и сказал:

— Я должен найти, где развернуться.

— Дальше по дороге есть ферма, — сообщил ему Ратлидж.

Эдвин нашел разворот и поехал назад в Хобсон.

Когда они добрались до полицейского участка, Ратлидж заметил:

— Дом миссис Грили как раз здесь. Уверен, что она предоставит вам комнату, чтобы освежиться. Ей нужны деньги.

Эдвин поблагодарил его и поехал дальше.

Ратлидж видел, что они разговаривают, но даже Хэмиш не мог разобрать ни слова.

Вышел Саттертуэйт и посмотрел им вслед:

— Кто это такие?

— Эдвин Теллер и его жена из Лондона. Он считает себя главой эссекской ветви семьи и полагает своим долгом представлять здесь семью, которую мы не нашли. Капитан Питер Теллер — его брат.

— Очень любезно с его стороны, — заметил Саттертуэйт. — Тогда где его брат?

— Думаете, он напоминает здешнего Питера Теллера?

Саттертуэйт задумался.

— Смутно. Трудно судить из-за бороды. Ведь помните, я годами не видел Питера Теллера и не знаю, как его изменила война. — Помолчав, он добавил: — Его жена знает о Флоренс?

— Эйми? Да. Должна знать. — Ратлидж кивнул, вспоминая первую встречу с ней. — Но жена Питера восприняла новость наиболее тяжело.

Зазвонил колокол церкви Святого Варфоломея, отбивая возраст усопшей.

— Пора, — сказал Саттертуэйт.

Они пошли по Хай-стрит и свернули на Черч-Лейн к военному мемориалу. Ратлидж видел, как Кобб задержался для утреннего приветствия своих сыновей, потом двинулся дальше, тяжело опираясь на трость.

Наблюдая за ним, Ратлидж задумчиво произнес:

— Брат Эдвина Теллера был серьезно ранен на войне. Он тоже нуждается в трости, но не всегда имеет ее под рукой.

— Мне говорили, что мистер Кобб кладет ее с собой в постель.

— Вы проверили его племянника Лоренса? Есть там что-нибудь новое после моего отъезда?

— Я наблюдал за ним. Но ничего нового нет.

— Я видел его размахивающим в гневе молотком.

— Посмотрим, не покажется ли кто-нибудь подозрительный сегодня.

— Тоже правильно.

Жители деревни также шли по аллее. Среди них Ратлидж заметил Теллеров в черном платье изящного покроя. Дорогая одежда выделялась среди обычной черной одежды местных жителей, которая висела неиспользованной от понедельника до субботы.

Церковь Святого Варфоломея была так же проста внутри, как и снаружи. У Ратлиджа мелькнула мысль, что Кромвель^[17] одобрил бы ее. Но жители Хобсона, вероятно, не одобряли ни Кромвеля, ни короля Карла.^[18] Их независимость происходила от земли, которую они обрабатывали, а не определялась из Лондона, а их жизнь была тяжелой и недолгой.