Таможня дает добро - Воронин Андрей

«Ну я и вскочил в вагон уходящего поезда! Вот она, спокойная жизнь на родине. Грибки, ягодки… Хотя и там, на Западе, было несладко. А все началось…»

Но из‑за чего началось, вспоминать не хотелось,да и времени на эти размышления у него не было. Он явственно вспомнил столб линий высоковольтных передач, вспомнил табличку с черепом и молнией: «Не влезай, убьет!».

«Надо было написать"Не влезайте", обратиться к потенциальному самоубийце с уважением. Хотя на"ты"тоже убедительно. Всегда ведь кричишь"стой!", а не"стойте!", даже если человек, бегущий к пропасти, — женщина. Вот и ты, Дорогин, стой. Стой и думай. По всему выходит, я переступил край пропасти и не упал до сих пор лишь потому, что пока не заметил — опоры под ногами уже нет. Да, да, столб… Возле него, в лесу, я закопал проклятые ящики с чертовым ниобием. Теперь мне ниобий придется забрать, ведь без меня его никто не найдет. Я‑то и сам найти эти ящики могу, только сориентировавшись на местности. Хоть убей, плана сейчас нарисовать не смогу.»

Сергей поставил лопату у крыльца, держа в руке куртку, вошел в дом. Он открыл холодильник, вытащил бутылку минеральной воды, свернул пробку и принялся пить прямо из горлышка — жадно, захлебываясь, как будто пил в последний раз. Газированная вода пенилась, текла по лицу на майку, но охладить разгоряченного мужчину не могла. Ему хотелось действовать, но в такой ситуации спешить было нельзя.

«Хоть головой о стену бейся, но придется ждать, пока они меня найдут сами.»

Ждать пришлось недолго. В половине четвертого зазвонил телефон. Сергей сидел с пистолетом на колени. В левую руку он взял трубку, в правую — пистолет, предварительно сняв его с предохранителя. Вполне могло оказаться, что за домом кто‑то следил.

«Но если бы следили, то тогда позвонили бы раньше», — тотчас же сообразил Дорогин.

Его прямо‑таки подмывало выстрелить в трубку, но вместо этого он спокойно произнес:

— Алло, я слушаю!

— Кто это — я? — послышался незнакомый мужской голос.

— Я, — повторил Сергей. — Или ты тоже хочешь представиться?

Послышался сухой смешок:

— Я тоже останусь «я.» Но я тебя знаю.

— Скорее всего и я тебя знаю, урод, — сказал Дорогин все тем же невозмутимым тоном, хотя лицо его искривила гримаса, глаза под сдвинутыми бровями засверкали, а рука крепко сжала рукоять пистолета. Ладонь мгновенно вспотела, указательный палец сам тянулся к курку, к рифленой дужке.

— Слушай сюда: твоя подруга у нас, и если ты ею дорожишь, то вернешь металл.

— А если не дорожу? — сказал Дорогин. — Женщин в мире много.

— Тогда… — голос дрогнул, и говоривший, немного хрипя, произнес, — тогда мы ее разрежем. Разрежем на много кусков.

— Но металла не получите.

— Получим. Ты уж извини, — сразу меняя тональность, проговорил незнакомец, — пса твоего пришлось пристрелить, больно он смелый.

— За собаку заплатишь!

— Ну это мы еще посмотрим, кто кому будет платить. Хотя, в общем, мы готовы заплатить. Сколько ты хочешь?

— Я хочу, чтобы вы отпустили Тамару. Дайте ей трубку.

— Погоди, дадим и ей.

— Я хочу убедиться, что она жива.

— А ведь говорил, что тебе до нее нет дела. Я сразу понял, когда побывал у вас в доме и немного с ней пообщался, ты очень дорожишь этой женщиной. Да и я, знаешь, ею бы дорожил. По–моему, в твоих руках было сокровище.

— Что ты имеешь в виду?

— Конечно, женщину. Металл — дело приходящее.

— Послушай, — произнес Дорогин, у него созрел план, наверное единственно верный во всей этой ситуации, — давай сделаем обмен.

— Взаимовыгодный? — прохрипел мужчина.

— Думаю, да.

— Ну–ну!

— Вы отпустите женщину и возьмете меня. Ведь все равно без меня вам до ящиков не добраться.

— Где они?

— Ну, так я тебе и скажу! Единственное, что абсолютно точно, они не здесь, не в доме, они далеко отсюда.

— Я так и знал! — прохрипел мужчина. — Ты, сука, спрятал их там!

— Конечно, спрятал, не волочь же мне на плечах ниобия на несколько миллионов!

Наступило молчание. Пауза была зловещая.

— На, поговори со своей подружкой.

Наверное, минуту, а может, чуть больше в трубке царила тишина. Дорогин слышал, как бьется его сердце, надрывно, предательски громко. Ему даже казалось, что левая рука затекла и дрожит, но он побоялся поменять позу.

— Алло! Алло! — не выдержав, крикнул он в микрофон.

— Сейчас, — раздался мужской голос, все тот же мерзкий, с хрипотцой голос. Послышалась возня, затем вздох и частое дыхание.