Таможня дает добро - Воронин Андрей

Наконец лезвие лопаты глухо ударилось о дерево.

— Быстрее! Шевелись ты, мать твою, работаешь как пленный! — бурчал он, выражая свое недовольство тем, как медленно продвигаются к цели .

Тот уже вспотел, на спине появилось темное пятно пота.

— Ну что?

— Палыч, может, мне его сейчас пришить? — спросил Саванюк тихим голосом.

— Я тебе, бля, порешу! Пусть ящики достанут. Когда они будут в машине, тогда я тебе шепну, что делать.

Саванюк с Сильновым извлекли два ящика. Барановский приказал тут же вскрыть один из них.

— Э, да это не то! — громко выкрикнул он. — Дорогин, Дорогин, хрень какая‑то получается! Ты глянь, что в них лежит!

Дорогин, не ожидавший подвоха, подошел к открытым ящикам, наклонился, откинул крышку. И только сейчас понял, что это была уловка. Ему в затылок уперся ствол пистолета.

— Ну вот, Дорогин, твоя песенка спета, — услышал он голос Барановского и сухой, злорадный смех Саванюка.,

Сильнов тоже хмыкнул, поигрывая лопатой,с лезвия падал песок.

Дорогин соображал быстро.

«Пара секунд — и могут выстрелить!»

— Верно говоришь, Барановский, действительно не то! А как ты это понял?

— Что? — Барановский опешил.

Он похолодел, рубашка мгновенно прилипла к телу. Понял, что сам наверняка определить не сможет, ниобий это или чугун. Стержни и

стержни.

«Но когда Дорогин успел заменить? Хотя с этого

станется, мерзавец..,»

Дорогин догадался: Барановский парализован, наживку заглотил и достаточно глубоко.

— А ну‑ка, свяжите этого гада! — прошипел Барановский, сильнее вдавливая ствол пистолета в затылок Сергею.

Связывал руки Дорогику за спиной сам Саванюк. Делал он это с удовольствием.

— А ну, говори, сука, где ниобий!?

— Может, здесь, а может, в другом месте.

— Мы сейчас твою бабу, — прошипел Саванюк, — на мелкие куски порежем, ножовкой по металлу распилим.

— И сильно это вам поможет? Вы даже меня можете на куски распилить. Без лабораторного анализа ты не сумеешь, Барановский, определить, ниобий это или «чугуний», или «люминий», — издевательски говорил Дорогин, понимая, что начинает выигрывать, правда, пока понемногу. — Пока ты не получишь за него деньги, я тебе нужен, без меня ты никуда. Даю пятьдесят на пятьдесят, что это ниобий, а не какая‑нибудь, как ты, Барановский, говоришь, хрень. Так что решай. Можешь нажать на курок, но этот выстрел будет стоить тебе или два миллиона баксов, или головы. Ты же подведешь людей, они теряют больше, чем два миллиона.

Барановский сопел, как локомотив, готовый сорваться с места.

— Ну, Дорогин! Ну, собака!

— Может, я и собака, но ты, Барановский, — шакал, и морда у тебя в крови.

— На тебе крови не меньше, — зло крикнул Саванюк, хватаясь за пистолет. — Можно я с ним поговорю, Палыч? Я из него вытрясу!

— Не трогай его! — рявкнул Барановский. — В машину ящики и его тоже. Переправимся в Латвию, а там, на месте, я разберусь. Шведы не идиоты, если им надо, они сравнят. Один стержень у Сведенборга есть. Если не успеют сделать анализ, просто взвесят, вес должен совпасть.

— Разумно, — сказал Дорогин, хмыкая, — очень даже разумно.

— Ты заткнись!

Джип затрясся и принялся взбираться на один пригорок, затем на следующий. Барановский был вне себя от расстройства. Он‑то все рассчитал и был уверен, что его тонкий расчет верен. А теперь получалось, что он становится еще более зависимым от Дорогина. Шансов, что Сергей подменил металл, было мало, но даже если существовал один шанс из тысячи, его нельзя было сбрасывать со счетов.

Раймонд же, едва джип Барановского покинул территорию ракетной базы, связал Тамару, затем привязал к стальной проушине, торчавшей из стены бункера и, ехидно морщась, прошипел:

— Я вернусь и изнасилую тебя, б… московская. Ты меня поняла?

Тамара в ответ лишь плюнула в спину уходящему таможеннику.

Раймонд закрыл тяжелую металлическую дверь. Заскрежетали ригели. Тамара принялась дергаться, безуспешно пытаясь освободиться. Она не знала, вернется Раймонд или нет, а самое главное, не знала, где Сергей, жив ли он, или его уже… Думать о том, что Дорогина нет в живых, не хотелось. Она попыталась сесть, но проушина располагалась довольно высоко, и она сумела лишь опуститься на колени.

Когда тяжелый джип подъехал к берегу на место старой, заброшенной переправы, Раймонд уже расхаживал у лодки и нервно курил.