Угол падения - Андреева Наталья

— Еще что-нибудь есть?

— Пока только то, что девочку свою он посещал регулярно, в десять часов два раза в неделю.

— Педант. Откуда такие сведения?

— Любовница поделилась.

— Плачет?

— Спокойна, как сытый удав. Легкое сожаление, бережное отношение к косметике, бараньи глаза. А может, просто не осознала еще, что случилось: время-то позднее. Завтра проспится, оплачет потерянное сокровище.

— Квартира ее?

— Снимает. Платил, конечно, Серебряков. Обидно, да?

— Потряси ее, может, она наводку дала?

— Не исключено. Ну что, морг приехал?

Тела стали грузить на носилки. Кровь запеклась в лужах, потеряв свой вызывающий первоначальный цвет. Тела убитых людей вызывали смешанное чувство отвращения и любопытства у ночных зевак. Пахло сигаретами, кожаными ремнями, лекарством. Приехавшие на место убийства полусонные люди садились в машины, ругая слякотную погоду. Журналисты, как стая пираний, готовились обглодать очередной кровавый сюжет. Время перетекало дальше, как поток, огибая останки троих людей, еще вчера несущихся вместе с ним, а сегодня выброшенных на берег вечного покоя.

«Господи, почему ж так отвратительно хочется спать? — тоскливо задавал самому себе извечный вопрос капитан Алексей Леонидов, сидя в большой неуютной кухне напротив курящей брюнетки. — И почему не спят в такое позднее время молодые красивые женщины? Почему они курят модный «Данхилл» и красят губы глубокой ночью в яркий малиновый цвет?»

Он грустно смотрел, как облаченная в узкие голубые джинсы Антонова Светлана Анатольевна, семьдесят третьего года рождения, незамужняя, нигде до сего момента не работающая, с ленивой грацией элегантно выпускает струйку дыма из красивых губ. Первое, что она сделала, когда Алексей Леонидов зашел к ней задать несколько вопросов, после того как увезли тело Серебрякова, — попросила называть себя Ланой. Затем кокетливо ввернула, что теперь, мол, на свободной охоте. В данный момент новоиспеченная Лана пыталась обрисовать характер свовх отношений с удачливым бизнесменом.

— Что ж, деньги у Шурика были, конечно, прилич-, ные. Ну и тачка солидная, прикид. Своя фирма, чего уж там! Но лишнего не давал, не допросишься. Скупердяй, хотя и русский.

— Вы, так понимаю, имели дело с людьми разных национальностей?

— Послушайте, я спать хочу, как собака. Сколько там сейчас ночи?..

— Третий час.

— Вот именно. Немного поздно для лирических воспоминаний.

— Он вас любил?

— Кто? Шурик? Ну вы и юморист, товарищ следователь!

— Алексей Алексеевич Леонидов.

— Как вам угодно. Любовь бывает разная: жидкая, твердая и газообразная. Это мой собственный вывод из физики тел. Я предпочитаю твердую любовь, в твердой валюте, разумеется. Шурик себя самого любил реже, чем раз в год по обещанию, а что у него на душе было — не знала даже собственная жена, с которой он прожил пятнадцать лет. Ее он, кстати, тоже не любил. Использовал для поддержки собственных штанов.

— Это как?

— Для домашнего хозяйства и возни с бухгалтерскими документами фирмы.

— А она про вас знала?

— Естественно. Какая дура поверит в эти регулярные заседания и переговоры по вторникам и четвергам до часу ночи.

— Чем вы объясняете такую странную пунктуальность?

— Тем, что он был сволочью. Да, теперь, слава богу, можно сказать «был». Приятно, черт возьми! Мало того что Серебряков меня не любил, таскал по кабакам лишь в качестве красивой вывески, демонстрируя кредитоспособность, он вообще все человеческие эмоции оценивал в денежных единицах. У Серебрякова своя цена была и зубной боли, и слезам. А секс у него был просто по минутам расписан. Чтобы знать, сколько платить, за что, и, не дай бог, не отстегнуть лишку.

— И много он вам платил?

— Хата, еда, шмотки… Подарки к празднику, по-моему, одинаковые и мне и жене. Наличных давал мало.

— Сколько?

— Это не те деньги, о которых стоит говорить. И за них не убивают. Вообще, зря вы ко мне прицепились. Я знаю правила игры и на чужой территории фишки не кидаю.

— Ас чего вы взяли, что Серебряков не любил жену, Светлана Анатольевна? Одинаковые подарки? С чего это вы взяли.

— Я однажды видела его мадам в такой же, как у меня, норковой шубе. Это же унижение для женщины, когда муж везет в один и тот же магазин сначала любовницу, а потом жену. Причем наверняка он это нарочно делал. А серьги, которые он мне на Новый год подарил?! Случайно, а может и специально, достал из кармана две одинаковые коробочки, одну отдал. Если бы видела мадам Серебрякова! Мне-то что, я девушка не гордая, за эксклюзивом не гонюсь. Кстати, почему не называете меня Ланой, я же просила?