Талер чернокнижника - Гладкий Виталий Дмитриевич

И он был прав: в «Чебурашку» чаще всего приходили на хорошем подпитии – «полирнуться». Это когда все спиртное выпито, и нужно чуть-чуть разбавить слабоалкогольным пивом взрывоопасную гремучую смесь, которая образовалась в желудке после принятия внутрь водки, вина и самогона.

Удивительно, но «Чебурашку» совсем не коснулись перемены, последовавшие за перестройкой. Все те же тусклые от махорочного дыма окна, которые, мне кажется, мылись первый и последний раз перед сдачей объекта в эксплуатацию, те же столы и стойки (правда, немного обновленные), и тот же бармен, Гриша Гурвиц.

Вообще-то, по возрасту для меня (и не только) он уже давно дядя Гриша, а то и дед, но все называли его по имени – и стар, и млад. Так уж повелось.

Гриша не обижался на фамильярное отношение к своей персоне. Он лишь зубоскалил и говорил, что чувствует себя из-за этого таким же молодым, как в первый день своей карьеры вечного бармена.

Правда, бар теперь был не государственным заведением, а принадлежал лично Грише. Он выкупил его, когда началась распродажа объектов торговли. Из-за чего сильно рассорился с теми, кто вместе с ним работал. Но потом конфликт как-то был улажен, и Гриша снова встал за стойку, приветливо раскланиваясь со своими постоянными клиентами.

Осталось неизменным и пиво. У Гриши оно всегда было отменного качества. Все знали, что он никогда не опуститься до того, чтобы разбавлять его водой, как в советские времена делали многие бармены.

Гриша всего лишь немного недоливал. Когда ему об этом говорили, он с милой улыбкой отвечал «Ой, о чем речь? Все хотят жить, так и я тоже». За обескураживающе честный ответ ему прощали недолив и больше эту тему не поднимали. Может, потому, что почти каждый советский человек тащил домой из производства все, что под руку попадало.

– Здравствуй, Гриша! – сказал я, подходя к стойке.

Людей в баре хватало, но очереди не наблюдалось. Это был еще один козырь Гриши. Даже во времена большого пивного дефицита, в особенности летом, когда к каждой бочке стояли длиннющие потные очереди, в «Чебурашке» всегда царили прохлада и морской порядок.

Как Гриша умудрялся всех своих клиентов обслужить за считанные секунды, уму непостижимо.

– А, Никитушка! – заулыбался Гриша. – Здравствуй, здравствуй, дорогой. Как мама и папа поживают?

– Не так, чтобы очень. Но в принципе для их лет нормально.

– О, как по нынешним временам, это уже хорошо. Рад за них. Тебе одну, две?…

– Одну. И чего-нибудь солененького.

– У меня есть потрясающая вобла. Свежая.

– Для воблы одной кружки будет мало. А я тороплюсь. Так что дай лучше мне пакетик соленых орешков.

– Сей момент…

Лично с моими стариками Гриша не был знаком. Но он знал подноготную почти всех завсегдатаев бара. Поэтому общение с Гришей всегда было приятным; иногда – в особенности под хорошей «мухой» – казалось, что он вообще член твоей семьи, от которого просто не может быть никаких секретов.

– Что пишут из земли обетованной? – поинтересовался я, пока Гриша тонкой неспешной струйкой наливал пиво в бокал.

Я знал, что вся семья старого бармена – две дочери и сын – уехала в Израиль лет пять назад; сам Гриша был вдовцом. Его тянули туда буквально за рога. Но Гриша не сдался: «Не могу я без бара. Я тут и умру, за стойкой. Я так хочу. И потом, как подумаю, что больше никогда не увижу эти морды…» Слово «морды» он произносил с любовью.

Гриша был добрым человеком. Он и внешностью смахивал на улыбчивого колобка. А лицом был здорово похож на нашего премьер-министра, чем сильно гордился.

– Они теперь не пишут, они звонят, – недовольно откликнулся Гриша. – Ой, папеле, миленький, времени у нас лишнего нету, чтобы бумагу царапать. А у меня так было время пеленки им стирать.

– Электронный век, ничего не поделаешь. Скажи спасибо, что они с тобой хоть по телефону разговаривают. Все-таки живой голос. А то некоторые детки общаются со своими родителями только по электронной почте и не более одного раза в два месяца.

– Скучно живут они там, – с грустью сказал Гриша. – В разговорах бодрятся, но мое сердце не обманешь.

– Лишь бы не бедствовали.

– А здесь чего им не хватало!? – загорячился Гриша. – Квартиры хорошие, машины, дача… И мне так было кому поплакаться в жилетку. Теперь к ним не докричишься…

Я с сочувствием поддакнул и спросил:

– Гриша, тот черный ход функционирует?

– А что, надо? – испытующе посмотрел на меня старый бармен.