Кукловод - Троицкий Андрей

– Мне бы водички, – сказал Рогожкин. – В радиаторы залить. И попить.

– Водички? – Вера улыбнулась змеиной улыбкой. – Это можно. А патефон послушать не хочешь?

Вера приблизилась к Рогожкину на расстояние метра. Кровь закипала в ее жилах. Какую же надо иметь наглость, чтобы припереться в дом, где ты нагадил нынче ночью. Поимел хозяйку, как паршивую овцу. Даже «спасибо» не сказал. И еще пластинки грохнул. Водички ему. Швабра до боли в суставах сжала рукоятку ножа.

– На фиг патефон, – сказал Рогожкин.

Сказал и едва успел увернуться от ножа, дернулся к двери. Вера взмахнула рукой. Лезвие пропело возле самого горла Рогожкина. Швабра отвела руку для нового, прицельного удара.

– Ты чего? – выпучил глаза Рогожкин.

Отвечать на вопрос Швабра не собиралась.

За секунду Рогожкин сумел оценить ситуацию. Резко выставил вперед левое предплечье, правой открытой ладонью ударил хозяйку по носу. От неожиданной боли, Швабра вскрикнула, выронила нож.

– Убивают, люди, убивают, – заорала Швабра так громко, что у Рогожкина заложило уши. – Помогите, убивают. У-би-ва-ют.

– Сука, заткнись, – прошипел Рогожкин.

– Убивают, люди, – прокричала Швабра поставленным еще в самодеятельности голосом. – Режут. Убивают.

– Кого же тут убивают, тварь? – Рогожкина трясло от злости. – Тут же меня убивают. Не тебя.

Швабра провела передислокацию. Отступила задом в противоположный от рукомойника угол, к газовой плите, схватила чугунную сковородку. И снова остервенело бросилась в атаку. Взмахнув своим орудием над головой, она уже была готова обрушить удар на непокрытую голову Рогожкина, но тот наклонился, нырнул ей под руку. Оказавшись сзади хозяйки, кинулся ей на спину, сделал удушающий захват.

Но жилистая Швабра, хоть и выронила сковородку, сумела извернуться. Впилась зубами в плечо Рогожкина. Он заорал от боли, ослабил хватку. Швабра развернулась лицом к противнику. Одной рукой вцепилась ему в волосы и выдрала клок. Справа съездила Рогожкина кулаком в глаз.

– Убивают, люди, – прокричала Швабра. – По-мо-ги-те.

* * *

На выручку соседки через огород уже спешил кузнец Махамбет с топором в руке. Ему на перерез бежал Величко, но шустрый кузнец ускользнул. Сломав забор, Махамбет вбежал на участок Швабры, с воинственным гортанным криком бросился к крыльцу.

Рогожкину тоже хотелось заорать во всю глотку. Уточнить, что убивают в доме именно его, а не Швабру. Но он не крикнул.

Он, не чувствуя боли, бросился на женщину в кальсонах, как бык на красную тряпку. Попытался схватить Веру за горло, но та, словно намазанная маслом, снова выскользнула из рук. Подняла ногу, пнула Рогожкина костистой коленкой в живот.

– Убивают, – крикнула Швабра и плюнула в лицо Рогожкина.

Он ответил ударом по лицу. Борцовским приемом подсек Швабре ноги. Та рухнула на пол. Попыталась схватить валявшийся рядом нож, но Рогожкин вовремя отфутболил нож под кровать.

Швабра встала на карачки и поползла за ножом. Рогожкин упал ей на спину. Оглянулся, схватил сковородку и ее днищем навернул хозяйку по затылку. Швабра взбрыкнула левой ногой и лишилась чувств.

В комнату ввалился кузнец. Махамбет увидел незнакомого молодого человека, который сидел на спине соседки и, кажется, собирался ее насиловать. Махамбет шагнул вперед и поднял над головой топор. Беззащитный Рогожкин лишь зажмурился и вжал голову в плечи.

Махамбет прицелился, сделал еще шаг вперед. Но занесенный топор успел перехватить ввалившийся в комнату Величко. Он вывернул руку кузнеца так, что тот взвыл от боли. Топор упал на пол. Величко развернул к себе низкорослого кузнеца. Врезал ему по морде.

Одной рукой схватил за брючный ремень, другой сграбастал за шкирку. Величко поднял кузнеца, развернулся всем корпусом и выбросил Мухамбета в окно. Проломив щуплым телом полусгнившую раму, выбив стекла, кузнец птицей вылетел на улицу. Упал на землю и больше не встал.

В комнату вбежал, застыл у порога Акимов с охотничьем ружьем наперевес. Он вопросительно посмотрел на Рогожкина, женщину в кальсонах, валявшуюся поперек комнаты. Кальсоны сползли с Веры, обнажился бледный зад, не слишком аппетитный.

Рогожкин встал со спины Швабры, отряхнул колени от налипшей грязи.

– Тьфу, мать ее, сумасшедшая попалась, – сказал Рогожкин. – Я вхожу. А она на меня с ножом.

– А чего же она орала: убивают? – спросил Акимов.

Рогожкин все не мог остыть после драки.