Последний герой - Гладкий Виталий Дмитриевич

– Думаешь, ее убили? – с дрожью в голосе спросила Фиалка.

– От них всего можно ждать. Зачем им лишний рот?

– Негодяи, – прошептала Фиалка.

По ее щекам скатились две крупные слезы, оставив мокрые дорожки.

– Жалко девочку… – тихо прошелестел Самусь. – Вот и будет мне компания…

– Петро, ты бы помолчал! – сердито сказал Гараня. – Еще чуток – день-два, – и у тебя дело пойдет на поправку. Я же вижу.

– Дак я что, я не против…

Фиалка быстро взглянула на осунувшееся, пожелтевшее лицо бомжа и отвернулась, прикусив нижнюю губу. Ей хотелось заплакать навзрыд, но она стоически выдержала этот искус. «Надо держаться, надо держаться…» – Фиалка словно читала заклинание.

«Надо держаться…» – мысленно вторил ей Гараня, хотя и не слышал, что она шепчет. Он понимал лучше, чем остальные «робинзоны», что конец – какой бы он ни был – уже близок.

Глава 50

Люсик в ожидании Малеванного весь измаялся. Он пытался подкрепить свое решение покончить с компаньоном разными мрачными фантазиями, но это у него плохо получалось. Люсик злился и переполнялся желчью, однако ввести себя в нужное состояние без живого раздражителя в лице своего компаньона никак не мог.

Так прошел час, другой… Люсик уже научился определять время интуитивно и по длине тени, что было несложно, так как солнце за тучи пряталось редко. Время шло, а Малеванный не появлялся.

Может, его леопард задрал? От этой мысли Люсик даже повеселел и приободрился. Это было бы здорово, не придется марать руки…

Он представил на миг картину предполагаемой смерти вора и невольно вздрогнул – кровь, кругом кровь, море крови… и леопард, пожирающий дорогого Григория Ивановича, распотрошенного, как дикая свинья, которую добыл бомж.

Люсик хрипло рассмеялся – словно прокаркал. Видение окрасило все вокруг в багровые тона, и сумасшествие, на время запрятавшееся в глубины мозга, снова явило миру свой отвратительный лик, исказив смазливую физиономию Люсика до неузнаваемости.

Надо проверить! Люсика будто током ударило. Конечно же нужно проверить и убедиться, что вор мертв. И немедленно!

Люсик с неожиданной прытью бросился к тропе, проложенной «новыми робинзонами» к водопаду. Страх снова, как это бывало раньше, куда-то исчез, и Люсик шагал по джунглям с беззаботностью молодого прожигателя жизни, фланирующего по главному проспекту города.

Леопард… Драная кошка, как говорил Малеванный. А кто боится кошку, пусть и такую большую? Верно – только малые дети.

Возле водопада Малеванного не было. Нигде Люсик не нашел и следов борьбы или капель крови, которые были бы в том случае, если бы леопард напал на вора.

Этот момент в своих умозаключениях Люсик проверил еще раз, более тщательно, когда возвращался обратно. Он исследовал тропу едва ли не на коленях, присматриваясь к каждой примятой травинке, к каждой сломанной ветке.

Малеванный исчез. Сбежал? Нет, не может быть! В это Люсик не хотел верить. Малеванный просто не имеет права бросить компаньона.

– Не имеет права, не имеет… – монотонно бубнил себе под нос Люсик.

Конечно же вор его не оставит, мысленно твердил Люсик. Не такой он человек. Да и с какой стати? Они не ссорились… ну, разве что в последние дни у них случались небольшие размолвки. Но это мелочи, чепуха. Чепуха! Наверное, Малеванный по какой-то причине сошел с тропы и скоро появится

на пляже.

А может, Григорий Иванович что-то заподозрил? Нет и еще трижды нет! Он никак не может знать, что творится в голове Люсика, который всегда считал себя большим хитрецом.

Эта мысль пришлась ко двору, и Люсик самодовольно ухмыльнулся – он всегда считал, что в нем пропадает большой артист. На кой ляд он пошел учиться на искусствоведа?! Это все тетка… гнилая интеллигентка. Она утверждала, что профессия актера несерьезна. «Скоморохи…» – презрительно кривила губы тетка. Дура!

Немного успокоенный, Люсик приготовился ждать, сколько потребуется. Сев на песок и уставившись в сторону джунглей, он застыл, словно каменный сфинкс. Время для него остановилось…

Малеванный тем временем занимался скалолазанием. Вор начал взбираться на вершину горы не тем путем, который уже знал, а другим; ему показалось, что этот короче.

Вскоре Малеванный убедился, что народная поговорка «Кто ходит напрямик, тот дома не ночует» бьет, что называется, не в бровь, а в глаз и вполне соответствует истине. С виду легко преодолимый уклон постепенно начал круто забирать вверх и в конце концов превратился в изрядно выветренные скалы.