ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ - Джордж Элизабет

— Да плевать на Хильера, — хмыкнула Барбара. — Такси нынче красят всеми цветами радуги. В два цвета, в три цвета, красным и желтым, или покрывают от крыши до колес рекламой. Я бы сказала, что нам следует прислушаться к тому, что говорит свидетель. А поскольку у нас снова фигурирует большой темный автомобиль, то я здесь вижу прямую связь.

— С делом Юджинии Дэвис? — Линли не ждал ответа на этот вопрос. — Да. Я считаю, что эти дела связаны. — Он взял со стола блокнот, достал из нагрудного кармана и посадил на нос очки, затем сел за стол и кивком пригласил Барбару тоже садиться. — Но нам все равно не за что ухватиться, Хейверс. Я перечитывал свои записи, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, но все без толку. Все, что мне приходит в голову, — это противоречивые показания Ричарда Дэвиса, его сына и Йена Стейнса относительно встречи Юджинии с Гидеоном. Стейнс утверждает, что она собиралась просить у Гидеона денег, чтобы выручить брата в тяжелой ситуации, иначе он мог бы потерять дом и все остальное; также Стейнс говорит, что уже после обещания встретиться с сыном она сказала ему, что произошло какое-то событие, которое не позволит ей обратиться к Гидеону за деньгами. В то же время Ричард Дэвис заявляет, что она никогда не просила о встрече с Гидеоном, а наоборот, это он хотел, чтобы она попыталась помочь Гидеону справиться с приступом боязни сцены, и в связи с этим они и собирались организовать встречу — по просьбе Ричарда, а не Юджинии. Гидеон в какой-то степени подтверждает слова отца. Он говорит, что его мать никогда не просила о встрече с ним, по крайней мере ему об этом неизвестно. Все, что он знает, — это то, что его отец хотел бы, чтобы он встретился с матерью, в надежде, что она поможет ему со скрипкой.

— Она играла на скрипке? — спросила Барбара. — В ее коттедже в Хенли не было ни инструментов, ни нот.

— Гидеон не имел в виду, что она будет учить его играть на скрипке. Он сказал, что на самом деле она ничего не смогла бы сделать, чтобы помочь ему, кроме как «согласиться» с отцом.

— И что это должно означать?

— Не знаю, честно говоря. Но вот что я вам скажу: у него не страх сцены. С этим парнем происходит что-то серьезное.

— Хотите сказать, его совесть гложет? Где он был три ночи назад?

— Дома. Один. Во всяком случае, так он говорит. — Линли отшвырнул блокнот и снял очки. — И с электронной перепиской Юджинии Дэвис тоже никакой ясности. — Он ввел Хейверс в курс дела и в заключение сказал: — На последнем сообщении было имя Jete. Вам это что-нибудь говорит?

— Может, это акроним? — предположила Барбара. Она попыталась придумать слова, которые могли бы начинаться с этих четырех букв, но в голову ничего путного не приходило. — А что, если это еще одно сетевое прозвище нашего друга Пичли, помимо Человека-Языка?

— Кстати, что вы раскопали про Пичли? — спросил ее Линли.

— Настоящий клад, — ответила она. — Архивные записи подтверждают слова Пичли, что двадцать лет назад он был Джеймсом Пичфордом.

— И почему вы назвали это кладом?

— Потому что это еще не все, — гордо заявила Барбара. — До того как стать Пичфордом, он был другим человеком, сэр, а именно Джимми Пичесом, малышом Джимми Пичесом из Тауэр-Хамлетса. Он сменил имя за шесть лет до убийства на Кенсингтон-сквер.

— Не совсем обычно, — признал Линли, — но не наказуемо.

— Само по себе — да. Но когда человек дважды меняет имя и при этом из его окна выпрыгивают два здоровенных битюга, едва завидев полицейского, то все это начинает пахнуть, как треска на солнце. Поэтому я позвонила в участок в Тауэр-Хамлетсе и поинтересовалась, не помнит ли кто-нибудь нашего Джимми Пичеса.

— И? — спросил Линли.

— Вот слушайте. Вся его семья на протяжении многих лет постоянно имеет неприятности с законом. Когда Пичли был еще Джимми Пичесом, он присматривал за ребенком, и малыш умер. В то время наш Джимми был подростком, и следствие ничего не нашло против него. В конце концов смерть признали случайной, однако Джимми Пичес успел провести за решеткой сорок восемь часов и подвергся допросу как подозреваемый номер один. Загляните в мои записи, если хотите.

Линли так и сделал, снова водрузив на нос очки.

Барбара тем временем говорила:

— Второй ребенок погибает в то время, когда в доме находился этот самый Пичес-Пичфорд. Что-то тут нечисто, сэр.

— Если он действительно причастен к смерти Сони Дэвис и если Катя Вольф молчала об этом все эти годы… — начал рассуждать Линли, но Барбара его перебила: