Неизвестный венецианец - Леон Донна

– Очень мило, – одобрил Брунетти, поводя рукой вокруг.

Она положила бумаги на стол и сказала:

– Я рада, что вам понравилось, комиссар. Если бы тут все осталось как раньше, было бы просто невозможно работать. А эти ужасные журналы… – Она поежилась.

– Какой красивый букет. Это в честь вашего прибытия?

– О нет. – Она с улыбкой покачала головой. – Цветы будут теперь регулярно привозить от Фантена. Два раза в неделю, по понедельникам и четвергам. – Фантен: владелец самого дорогого цветочного магазина в городе. Два раза в неделю. Сотня букетов в год? – Если уж вице-квесторе поручил мне составлять финансовый отчет, то я включила эту статью в раздел обязательных расходов.

– И ему в кабинет станут доставлять цветы от Фантена?

– Боже мой, нет, конечно, – воскликнула она – похоже, с неподдельным удивлением. – Вице-квесторе сможет сам купить себе цветов, если захочет. Не годится тратить на это деньги налогоплательщиков. – Она уселась за стол и включила компьютер. – У вас будут ко мне поручения, комиссар? – Вопрос о цветах был для нее явно исчерпан.

– Не сейчас, синьорина.

Вполне удовлетворившись его ответом, она забарабанила по клавиатуре.

Брунетти постучался и вошел, когда Патта крикнул: войдите. Патта по-прежнему восседал на своем месте за столом, но все вокруг переменилось. Стол, на котором обычно не было ничего относящегося к работе, сейчас был завален папками и бумажками. С краю лежала скомканная газета, но не «Л'Оссерваторе Романо», которую Брунетти привык видеть у шефа, а «Ла Нуова», газета демократического толка для любителей сплетен и скандалов, каковых, судя по огромным тиражам, в Италии водилось предостаточно. Даже кондиционер, достояние лишь нескольких кабинетов квестуры, сегодня был выключен.

– Садитесь, Брунетти, – скомандовал Патта.

Будто опасаясь, как бы взгляд Брунетти не измарал его бумаг, Патта быстро сгреб все, что валялось на столе, кое-как уложил в одну стопку, прикрыл ее рукой и лишь затем поинтересовался:

– Что у вас в Местре?

– Нам пока не удалось установить личность убитого, синьор. Мы показывали его портрет многим людям в городе, о которых известно, что они трансвеститы, но никто его не опознал. – Патта сидел молча. – Правда, один из тех, кого опрашивал я, сказал, что лицо на портрете кажется ему знакомым, однако чего-либо конкретного он припомнить не смог. Похоже, что другой из опрошенных, по фамилии Креспо, узнал его, хоть и утверждал обратное. Мне хотелось бы снова поговорить с ним, но, боюсь, возникнут проблемы.

– Сантомауро помешает? – спросил Патта.

Впервые за все годы, что они работали вместе, Патта сумел удивить Брунетти.

– Откуда вы знаете? – выпалил он и, спохватившись, добавил: – Синьор?

– Он мне три раза звонил. – Патта выдержал паузу и добавил очень тихо, но отчетливо, чтобы Брунетти расслышал: – Мерзавец.

После этой якобы непрошено сорвавшейся с языка грубости Брунетти насторожился и пустился, точно паук, проверять паутинки, которые у него в памяти соединяли этих двоих. Сантомауро – знаменитый адвокат, его клиенты – бизнесмены и политики со всей области Венето. Одного этого было бы достаточно, чтобы Патта ползал перед ним на брюхе. Потом Брунетти вспомнил: Матерь наша Святая Церковь и Сантомаурова Лига по защите нравственности, женским отделением которой руководит ныне отсутствующая Мария Лукреция Патта. Нетрудно вообразить, что за проповедь о браке, священности его уз и обязанностей довелось выслушать Патте по телефону от Сантомауро.

– Правильно, он адвокат Креспо, – сказал Брунетти, не пожалев для пользы дела половины собранной информации. Если Патта поверит, что комиссар полиции не находит ничего странного в том, что юрист ранга Сантомауро якшается с кем-то вроде Креспо, то пусть себе верит на здоровье. Так будет лучше. – Что же он вам сказал, синьор?

– Он сказал, что вы шантажировали и запугивали его клиента. Говоря его словами, вы проявляли «неумеренную жестокость», чтобы заставить этого Креспо говорить. – Патта провел ладонью по щеке, и Брунетти вдруг заметил, что он сегодня не брит.

– Я ему, конечно, ответил, что не потерплю безосновательных обвинений в адрес комиссара полиции, и если он хочет, то пусть подает официальную жалобу. – В любом другом случае Патта в ответ наверняка пообещал бы влепить негодяю дисциплинарное взыскание, а то и упечь на три года в Палермо. И в любом другом случае Патта наверняка выполнил бы свое обещание, не вдаваясь в суть дела. Теперь же он продолжал разыгрывать роль поборника всеобщего равенства перед законом. – Я сказал, что гражданские лица не имеют права напрямую вмешиваться в работу государственных служб. – А это, рассудил про себя Брунетти, примерно означает, что Патта имеет тайный зуб на Сантомауро и будет рад любой возможности его унизить.