Неизвестный венецианец - Леон Донна

– Некоторые счастливчики.

Прежде чем задать следующий вопрос, Брунетти на миг задумался над тем, насколько разные у людей могут быть понятия о счастье.

– Где вы переодеваетесь, синьор Канале?

– Переодеваюсь?

– Ну да… в вашу… рабочую одежду. Вы же не выходите так из дому?

– А, это… Да в машине или за кустами где-нибудь. Когда приловчишься, на переодевание уходит минута, не больше.

– И все это вы рассказали синьору Маскари?

– Нет, не все. Кое-что. Его интересовала только арендная плата. А еще он хотел знать адреса других.

– И вы дали ему адреса?

– Да. Я же говорю: я принял его за полицейского.

– Больше он ничего не спрашивал?

– Нет, только адреса. – Канале задумался, припоминая. – А вообще-то спрашивал. Но это, знаете, так просто, чтобы показать, что я ему тоже небезразличен. Как личность.

– И что он спросил?

– Он спросил, живы ли мои родители.

– И что вы ответили?

– Правду. Они оба давно умерли.

– Где они жили?

– На Сардинии. Я оттуда родом.

– Других вопросов он вам не задавал?

– Других не задавал.

– А как он отреагировал на ваш рассказ?

– То есть?

– Он удивился? Огорчился? Может быть, он выглядел разочарованным?

Канале задумчиво помолчал.

– Сначала он, кажется, немного удивился, но вопросы задавал без запинки, будто у него под рукой был готовый список.

– Он сказал вам что-нибудь?

– Только поблагодарил за информацию. Мне это было странно, потому что я думал, что он из полиции, а полицейские, они же не очень-то… – он замялся, подбирая слова, – они не слишком нас любят.

– Когда вы его вспомнили?

– Я же сказал: когда увидел его фотографию в газете. Банкир. Он был директор банка. Наверное, поэтому он так интересовался арендной платой.

– Возможно, вы правы, синьор Канале. Мы проверим эту версию.

– Хорошо. Я надеюсь, вы найдете того, кто это сделал. Он не заслужил такого. Он был хороший человек. Он разговаривал со мной по-человечески, прям как вы.

– Спасибо, синьор Канале. Жаль, что не все мои коллеги хорошо воспитаны.

– А что? Было бы неплохо, правда? – улыбнулся Канале.

– Синьор Канале, не могли бы вы сейчас написать те имена и адреса, которые вы давали ему? И даты заселения ваших друзей в квартиры, если они вам известны.

– Конечно, – сказал молодой человек. Брунетти пододвинул ему ручку и бумагу. Пока он писал, склонившись над столом, Брунетти обратил внимание, как неловко он держит ручку своей большой рукой. «Счастливчиков» было немного, и Канале быстро с ними покончил. Затем он отложил ручку и поднялся.

Брунетти тоже встал и вышел из-за стола. Провожая Канале до дверей, он спросил:

– А с Креспо вы не были знакомы?

– Нет, он работал сам по себе, отдельно от нас.

– Как вы думаете, почему с ним расправились?

– Ну, только дурак не поймет, что эти два убийства связаны между собой, так?

Брунетти не счел нужным подтверждать очевидное.

– Мне кажется, что его убили за то, что он позвонил вам. – Увидав выражение лица Брунетти, он пояснил: – Нет, не вам лично, комиссар, а в полицию. Похоже, ему было что-то известно о первом убийстве и он хотел вам рассказать. Вот его и убрали.

– И вы все равно пришли сюда?

– Знаете, синьор Маскари относился ко мне как к равному. И вы тоже, комиссар. Как будто я обычный человек, как другие, да? – Брунетти кивнул. – Ну, раз так, то почему бы мне с вами не поговорить?

Они пожали друг другу руки, и Канале ушел. Брунетти глядел ему вслед, пока его кудрявая голова не скрылась на лестнице. Синьорина Элеттра права: очень симпатичный молодой человек.

Глава двадцать первая

Вернувшись в кабинет, Брунетти набрал номер синьорины Элеттры.

– Не могли бы вы зайти сейчас ко мне, синьорина? – попросил он. – И захватите, пожалуйста, все, что вам удалось найти о людях, которые меня интересуют.

Она ответила, что зайдет с удовольствием. Ну кто бы сомневался, подумал про себя Брунетти, предчувствуя, что она будет жестоко разочарована, когда посмотрит вокруг и увидит, что красивый молодой человек исчез.

Она постучалась и вошла.

– Мой гость очень торопился, – сообщил Брунетти в ответ на немой вопрос.

Синьорина Элеттра в мгновение ока овладела собой.

– Ах вот как? – бесстрастно сказала она, подавая две папки комиссару. – В первой – Awocato Сантомауро.

Не успел он открыть папку, как она начала рассказывать: