ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ - Джордж Элизабет

«Это невозможно. Не хватило бы времени».

«Хватило. Твоя мать оставалась на телефоне до тех пор, пока мы не услышали, что карета "скорой помощи" подъехала к дому. Она передавала мне инструкции, которые выслушивала по телефону. Я делал вид, будто делаю все, что они говорят. Но она не видела меня, Гидеон, поэтому не знала, что я не вытащил Соню из ванны».

«Я не верю тебе. Ты лгал мне всю мою жизнь. Ты ничего не говорил. Ты ничего мне не рассказывал».

«Я рассказываю тебе сейчас».

Подо мной прогрохотал поезд. Я увидел, как машинист в последний миг посмотрел наверх. Наши взгляды встретились, у него расширились глаза, и он потянулся к рации. Значит, всем последующим поездам будет послано предупреждение. Мой шанс на забытье остался в прошлом.

«Ты должен верить мне, — сказал папа. — Я говорю тебе правду».

«Тогда что насчет Кати?»

«А что насчет нее?»

«Она села в тюрьму. Это мы отправили ее туда. Мы солгали полиции, и она села в тюрьму. На двадцать лет, папа. В этом виноваты мы».

«Нет, Гидеон. Она согласилась на это».

«Что?»

«Подойди ко мне. Сюда. Я объясню».

Я подарил ему веру в то, что это он отговорил меня от прыжка под поезд, хотя на самом деле я просто знал, что через несколько минут сюда примчится транспортная полиция. Я вскарабкался на мостик и подошел к отцу. Когда я оказался рядом с ним, он схватил меня, как будто хотел оттащить от края геенны огненной. Он прижал меня к себе, и я ощутил, как бьется его сердце. Я не верил ни слову из того, что он мне сейчас сказал, но был готов слушать, был готов выслушать его и попытаться увидеть прошлое за фасадом, которым замаскировал его отец, попытаться разглядеть за этим фасадом подлинные факты.

Он рассказал свою историю залпом, ни на секунду не выпуская меня из объятий. Поверив, что это я, а не мой отец утопил мою младшую сестру, Катя Вольф тут же поняла, что на ней лежит большая доля ответственности за это, ведь она оставила Соню без присмотра. Они договорились, что если она согласится взять всю вину на себя, сказав, что ушла из ванной только на минуту, чтобы ответить на телефонный звонок, то папа вознаградит ее. Он заплатит ей двадцать тысяч фунтов за эту услугу его семье. А в случае, если ее будут судить за непредумышленное убийство, то он добавит к этой сумме еще по двадцать тысяч за каждый год тюремного заключения.

«Мы не знали, что полиция выстроит против нее такое серьезное обвинение, — говорил он мне прямо в ухо. — Мы не знали о следах от заживших травм на теле твоей сестры. Мы не знали, что желтая пресса набросится на судебный процесс с таким остервенением. И мы не знали, что Бертрам Крессуэлл-Уайт будет обвинять ее с пылом человека, получившего возможность раз и навсегда посадить за решетку мировое зло. При нормальном ходе событий она бы получила условный срок за небрежность. Или максимум пять лет. Но все пошло не так, как мы планировали. И когда судья рекомендовал двадцать лет ввиду отягчающих обстоятельств… было уже слишком поздно».

Я отодвинулся от него.

«Правда или ложь?» — думал я, изучая его лицо.

«А кто нанес Соне те старые травмы?» — спросил я. «Никто», — ответил папа.

«Но ведь следы…»

«Она была невероятно хрупкой, Гидеон. Ее кости были ломкими. Это часть ее болезни. Защитник Кати упомянул об этом перед присяжными, но Крессуэлл-Уайт разнес его эксперта в пух и прах. Все шло не так. Все шло гораздо хуже, чем могло бы». «Тогда почему она не свидетельствовала в свою защиту? Почему не говорила с полицией? Со своими адвокатами?» «Таково было одно из условий нашей сделки». «Сделки?»

«Двадцать тысяч фунтов за молчание». «Но ты должен был знать…» Я остановился, не зная, как закончить фразу. Что он должен был знать? Что Кэти Ваддингтон не станет лгать под присягой, не станет говорить на суде, что звонила Кате, когда на самом деле не звонила? Что Сара Джейн Беккет охарактеризует ее в самом мрачном свете? Что королевский прокурор назовет ее злостной детоубийцей и воплощением зла? Что судья рекомендует максимально возможный срок? Мог ли мой отец знать все это?

Я оторвал от себя его руки и пошел обратно в сторону Чалкот-сквер. Он молча шел следом за мной. Но я чувствовал, что он не спускает с меня глаз. Я чувствовал, как его взгляд прожигает меня. Все это он придумал, решил я. У него на все готов ответ, и этих ответов слишком много, они сыплются из него один за другим слишком быстро.

На крыльце моего дома я сказал ему то, что думал: «Я не верю тебе, папа».