Неизвестный венецианец - Леон Донна

– А о чем моему адвокату с ней разговаривать?

– Он мог бы сказать, что ему нужно обсудить с ней что-нибудь от вашего имени, ну – условия какие-нибудь…

– Она терпеть не может моего адвоката.

– А с вами она стала бы разговаривать, синьор? Если вы скажете, что приедете в Милан сегодня вечером?

– Она… – Не договорив, Патта резко поднялся из-за стола и подошел к окну. Из его окна тоже была видна церковь Сан-Лоренцо.

Пока он стоял у окна и молча разглядывал Сан-Лоренцо, Брунетти сообразил, чем грозит ему эта ситуация. Если у Патты сейчас вырвется признание в том, что он любит свою жену и хочет, чтобы она вернулась, то он вовек не простит Брунетти как свидетеля собственной слабости. Не дай бог, если эта слабость проявится в виде дрожания губ или голоса. Тогда он и вовсе сживет его со свету.

Брунетти решил действовать. Серьезным и бесстрастным тоном, будто он и думать забыл о личных проблемах шефа, он произнес:

– Синьор, я пришел к вам для того, чтобы обсудить дело Маскари. Мне кажется, есть некоторые вещи, о которых я должен вам сообщить.

Плечи Патты поднялись и опустились – он глубоко вздохнул. Затем он обернулся и подошел к столу:

– Что там нового?

Брунетти подчеркнуто деловитым тоном рассказал ему о досье на Лигу, о квартирах, которые она сдает, – в частности, одну из них снимал Креспо, – и о пособиях, которые она ежемесячно выплачивает вдовам и сиротам из числа достойных.

– Полтора миллиона в месяц? – переспросил Патта, когда Брунетти поведал ему о визите Канале. – А официально сколько они берут?

– Канале платит сто десять тысяч. Никто из жильцов в списке не платит больше двухсот тысяч. То есть по документам выходит, что за одну квартиру Лига получает не более этой суммы.

– И большие это квартиры?

– У Креспо было четыре комнаты в современной многоэтажке. Других квартир я лично не видел, но, судя по адресам, по крайней мере по адресам в Венеции, и количеству комнат, это очень престижное жилье.

– Вы знаете, сколько народу платит ренту наличными, как Канале?

– Нет, синьор, этого я пока не знаю. Я хочу съездить и побеседовать об этом с жильцами. Мне нужны банковские счета Лиги. Еще мне нужны фамилии всех вдов и сирот, которые якобы получают от Лиги помощь.

– То есть вы хотите санкцию суда? – В Патте уже заговорила его врожденная осмотрительность. С людьми вроде Канале или Креспо годятся любые методы работы, никто не станет возражать, но банк – это банк, это совсем другое дело.

– У меня есть предположение, синьор, что они как-то связаны с Сантомауро. Мне кажется, расследование смерти Маскари в любом случае выведет нас на него. – Даже если Патта не питает мстительных чувств к жене Сантомауро, то охотно возьмется за него самого.

– Что ж, может, вы и правы, – вяло согласился Патта.

Правдивых аргументов явно не хватало, и Брунетти пришлось покривить душой. Иначе от Патты ничего не добьешься.

– Вполне возможно, что банк тут ни при чем, а все это махинации одного Сантомауро. Как только мы исключим банк из наших подозрений, мы начнем по полной программе разрабатывать Сантомауро.

Этого хватило, чтобы сломить сопротивление Патты.

– Хорошо, – сказал он. – Я отправлю запрос судье, чтобы выдал нам ордер на изъятие их документов.

– И документов Лиги тоже, – вставил Брунетти, прикидывая, не пройтись ли ему еще раз насчет Сантомауро, но воздержался.

– Ладно, – сказал Патта, но по голосу было ясно, что больше Брунетти ничего не получит.

– Спасибо, синьор. – Брунетти поднялся. – Теперь я возьму еще пару человек, и мы поедем опрашивать жильцов.

– Да-да, поезжайте, – отмахнулся Патта, утомясь от Брунетти и его забот, и снова склонился над своими бумагами, любовно погладил их рукой. Но Брунетти все не уходил. – Что-нибудь еще, комиссар? – Патта удивленно поднял голову.

– Нет, синьор. Это все, – сказал Брунетти и пошел к двери. Когда он выходил, Патта потянулся за телефоном.

Вернувшись к себе в кабинет, Брунетти позвонил в Больцано и попросил синьору Брунетти. После серии щелчков и провалов в трубке раздался голос Паолы.

– Чао, Гвидо, come stai? ^[44] Я звонила тебе в понедельник вечером, но тебя не было. Почему ты не позвонил?

– Я был занят, Паола. Ты газеты читаешь?

– Гвидо, я в отпуске. Я читаю работу Мастера. «Священный источник» – изумительная вещь. Время остановилось, ничего не происходит.

– Паола, давай не будем сейчас о Генри Джеймсе.