Операция «Людоед» - Троицкий Андрей

– Осенью тянет, – сказал Ватутин. – А вчера по радио солнце обещали.

– Черт с ней, с погодой, – ответил Стерн. – Ждать дольше мы все равно не можем. Сегодня вот беглых зэков нашли, а завтра… Может, этот дождь теперь до самой зимы не кончится. Потом белые мухи полетят. А мы будем сидеть у окошка?

Минуту Ватутин о чем-то размышлял, глядя куда-то в даль. Глотать холодную тушенку не хотелось, а на сердце было тяжело, как-то неспокойно.

– Что будет, когда рванет фура с взрывчаткой? – спросил он.

Стерн долго не отвечал. Он взял ложку, вытер ее носовым платком, отрезал кусок сохлого хлеба и начал есть. Ватутин повторил вопрос.

– Мы ведь договорились, что не будем касаться этой темы, – сказал Стерн. – Ну, всплывет в речке немного рыбы. Тебя это скребет?

– Мне плевать, – сказал Ватутин.

Подняв чайник, Стерн налил в кружку кипятка, бросил в воду пару кусков сахара. Встав, Ватутин подошел к двери, щелкнул выключателем. Под потолком вспыхнула лампочка в сто свечей. Он снова сел на стул, стал раскачиваться на задних ножках. Стерн попробовал тушенку, откусил хлеб и запил это дело сладким кипятком. Ватутин качался на стуле и смотрел в окно. Стерн наклонился над столом, утопил в банке с консервами ложку. Уже открыл рот. И тут раздался такой звук, будто на пол уронили стакан тонкого стекла. Стерн, не поняв, что случилось, поднял глаза и увидел, что Ватутин, задрав ноги кверху, полетел на пол. Стерн решил, что его молодой помощник доигрался, задние ножки стула подломились, и теперь он упал на пол и больно ударился задом. Глянув в окно, Стерн увидел все ту же унылую панораму двора: лужи, грязь, мокнущие под дождем грузовики. И дырку с неровными краями в треснувшем стекле. В следующую секунду он, упав на пол плашмя, растянулся на досках. Падая, смахнул рукой со столешницы пустую бутылку из-под пива. Посудина покатилась по полу. Стерн перевернулся на спину, вытянул руку, ухватил бутылку за горлышко. И запустил в лампу, горящую под потолком. Во все стороны разлетелись мелкие осколки стекла, свет погас. Стерн снова перевернулся на живот. Он подумал, что невидимый снайпер занял хорошую позицию за забором, замаскировался в ветвях деревьев. Когда в бытовке загорелся свет, тщательно прицелился и выстрелил, метя Ватутину в сердце. Выстрела не было слышно, только тихий звон пробитого пулей стекла. Значит, за Стерном пришли не менты, у которых нет на вооружении комплексов для бесшумной и беспламенной стрельбы с хорошей оптикой типа «Винтореза», нет простых СВД. Пришли контрразведчики из ФСБ. Стерн подполз к парню. Тот смотрел в потолок, моргал глазами, зажимая ладонью рану в левой части груди, выше сердца. Он, видимо, так и не понял, что же случилось. Пуля укусила его, сбросила со стула. Ватутин посмотрел на Стерна ясными осмысленными глазами.

– Ну, все, блин, – Ватутин попытался улыбнуться. – Душите меня плоскогубцами. Хана? Так?

– Да, похоже, нам не выбраться.

Стерн уперся локтями в пол, прислушался. Стало слышно, как где-то неподалеку тяжело пыхтит двигатель то ли грузовика, то ли трактора. Стерн подполз к кровати, дернул на себя ремень спортивной сумки, расстегнул «молнию», вытащил и рассовал по карманам пистолет, деньги и молдавские паспорта. Выложил на пол заряженный карабин.

* * *

План сложился в голове за несколько коротких мгновений. Стерн отползет в глубину бытовки. Оттуда, невидимый снайперу, успеет несколько раз прицельно выстрелить в бензовоз. Солярка примется легко, ветер на дворе переменчивый, густой черный дым от пожара расползется по всей округе. Под прикрытием этого дыма Стерн сумеет добраться до соседней бытовки, оттуда побежит к бетономешалке, стоящей в глубине двора за руинами склада. А там дернет к забору, перемахнет его… А дальше как бог пошлет. Тем временем огонь перекинется на «МАЗ» с тротилом. Загорится тент, сделанный из прорезиненного брезента, через три-четыре минуты огонь подберется к взрывчатке. Взрыв будет такой силы, что его услышат за десятки километров отсюда. А Стерн, оторвавшись от преследователей, успеет углубиться в лес. Кости и кишки чекистов, собравшихся вокруг строительного двора, местные грибники еще долго будут находить в окрестных лесах. Встав на корточки, Стерн, вытянув шею, выглянул в окно. Движок работал где-то рядом, совсем близко. И тут эхом прокатился глухой тяжелый удар, будто по листу жести долбанули огромной кувалдой или молотом. Обе створки ворот сорвались с петель, влетели вверх, будто были сделаны из картона, а не сварены из металлических листов. Описав в воздухе дугу, упали в грязь. Протаранив ворота, на полном ходу во двор въехал тягач с прицепом, груженным бетонными стеновыми панелями, установленными вертикально. Машина, выпустив зловонный выхлоп, встала на месте, загородив собой всю панораму. Видимо, водитель под прикрытием снайперов выбрался из кабины и добежал до укрытия, опасаясь получить пулю в спину. Стерн крякнул от досады: бензовоз и «МАЗ» с тротилом теперь были отгорожены от бытовки стеной из бетонных блоков. План спасения развалился. Теперь пуля не достанет бензовоз. Так или иначе, из бытовки нужно выбираться. Дверь и окно под прицелом, но малый шанс прорваться сквозь снайперский огонь еще остается. Стерн лег на пол, снова подполз к сумке, запустил в ее нутро обе руки, вытащил тротиловую шашку и кусок предохранительного шнура сантиметров сорок длиной. Эту шашку Ватутин, остановив бензовоз на одной из городских улиц, должен был подложить под цистерну, зажечь шнур и убежать подальше. Теперь взрывчатка пригодятся для другого. Стерн пополз к двери, подтягивая за собой карабин. Ватутин лежал на том же месте, глазел в потолок, будто разглядел на его закопченной поверхности священные письмена. Он был еще в сознании, перевез взгляд на Стерна и прохрипел не своим низким с хрипотцой голосом: