Ты мне принадлежишь - Кларк Мэри Хиггинс

Через несколько минут она уже лежала в своей теплой фланелевой ночной рубашке, подложив под спину пышно взбитую подушку, помогавшую ей восстановить дыхание. Резкая головная боль, всегда возникавшая на несколько минут после приема таблетки, начала стихать. Боль в груди тоже ослабла.

Хильда с облегчением перевела дух. Главное — хорошенько выспаться, а завтра она отправится в участок и выскажет капитану Ши все, что о нем думает, а кроме того, подаст жалобу на тупоголового сержанта. Потом она настоит на встрече с полицейским художником и даст ему полное описание негодяя, который толкнул ту несчастную женщину. «Мерзавец, — подумала Хильда, вспоминая его лицо. — Хуже не бывает: шикарно одетый, представительный, к таким сразу проникаешься доверием. Как там эта бедная девочка? — спросила она себя. — Может, что-нибудь скажут в новостях».

Она потянулась за пультом и включила телевизор как раз вовремя, чтобы увидеть на экране свое лицо и услышать собственные слова о том, что она видела человека, толкнувшего Кэролин Уэллс под машину.

Хильду охватили смешанные чувства. Она ощутила волнение и гордость от того, что стала знаменитостью, но ее раздосадовал комментарий репортера, явно намекнувшего, что она ошибается. А потом еще этот дубина-сержант говорил с ней, как с умственно отсталым ребенком! Она уже дремала, но успела подумать о том, что завтра она им всем задаст жару. Они у нее света невзвидят. Сон накрыл ее в тот самый момент, когда она начала читать молитву за выздоровление тяжело раненной Кэролин Уэллс.

16

Простившись с Неддой, Сьюзен уже в сумерках отправилась к себе домой на Даунинг-стрит. Пробирающий до костей холод, временно разогнанный теплом послеполуденного солнца, снова вернулся.

Она сунула руки в глубокие карманы своей уютной мешковатой куртки и ускорила шаг. Года напомнила ей давно забытые строчки из «Маленьких женщин»^[9]. Одна из сестер — Сьюзен не помнила, Бесс или Эми, — сказала, что ноябрь противный месяц, а Джо согласилась и добавила, что потому-то она в этом месяце и родилась.

"И я тоже, — подумала Сьюзен. — Я родилась двадцать четвертого ноября. Ребенок ко Дню благодарения^[10] — так обо мне говорили. В этом году «ребенку» стукнет тридцать три. Когда-то День благодарения и день рождения были для меня веселыми праздниками. Но, слава богу, в этом году мне хоть не придется на день рождения метаться между двумя вечеринками, словно перебежчику между двумя враждующими лагерями. Слава богу, в этом году папа и Бинки отправляются на Сент-Мартин. Конечно, мои домашние проблемы — ничто по сравнению с тем, что приходится переживать Джейн Клаузен", — мысленно добавила она, поворачивая на свою улицу.

Когда они окончательно убедились, что Карен не придет, миссис Клаузен задержалась у нее в приемной еще на двадцать минут за чашкой чая. Она настояла, чтобы Сьюзен оставила кольцо у себя.

— Очень важно, чтобы оно осталось у вас, если со мной что-то случится. Вдруг эта женщина все-таки свяжется с вами еще раз, — сказала она.

"Она имела в виду не «если» с ней что-то случится, а «когда», — думала Сьюзен, входя в свой дом и поднимаясь на четвертый этаж, где у нее была просторная квартира с большой гостиной, удобной кухней, спальней королевских размеров и маленьким уютным кабинетом. Красиво и комфортабельно обставленная мебелью, которую ей отдала мать, когда переехала из большого семейного дома в роскошный кондоминиум меньших размеров, эта квартира всегда казалась Сьюзен теплой и гостеприимной — почти как дружеские объятия.

Вот и сегодняшний вечер не стал исключением. Наоборот, сегодня атмосфера в квартире казалась особенно успокаивающей, подумала Сьюзен, включая газовый огонь в камине.

«Тихий вечер дома», — решительно пообещала она себе, надевая старое бархатное платье-халат в восточном стиле. Она приготовит салат и спагетти с томатным соусом, выпьет бокал кьянти.

Но уже через несколько минут, когда она мыла кресс-салат, зазвонил телефон.

— Сьюзен? Как поживает моя девочка?

Это был ее отец.

— Нормально, папа. — Тут Сьюзен спохватилась и состроила рожицу телефонной трубке. — То есть, Чарльз.

— Нам с Бинки очень жаль, что тебе вчера пришлось так рано уйти. Правда, отличная была вечеринка? Просто улет!

Сьюзен подняла бровь.

— Полный улет.

«Ах, папа, — подумала она с грустью, — знал бы ты, как ты смешон».