Не плачь, моя леди - Кларк Мэри Хиггинс

– Книжка, наверное, скучная, Лиз…

Он знал, она терпеть не может, когда ее так называют.

– Мама проснулась? Я пойду, надо готовить ужин.

– Твоя мама еще долго будет спать. Давай прилягу с тобой, почитаем вместе.

В мгновение Элизабет была отброшена к стенке. Мэтт занял чуть не всю раскладушку. Элизабет попробовала выбраться.

– Пойду приготовлю гамбургеры. – Она старалась не показать страха.

– Сначала приласкай папу, милая.

– Ты мне не папа!

Вдруг она почувствовала себя в ловушке. Ей хотелось кричать, звать маму, разбудить ее, но Мэтт уже лез целоваться.

– Такая хорошенькая девочка… Вырастешь, красавицей станешь. – Рука его заскользила по ее ноге.

– Пусти! – вырывалась она.

– Не нравится, детка?

Тут через плечо Мэтта она увидела в дверях Лейлу. Зеленые глаза сестры потемнели от гнева. В одну секунду она метнулась через комнату и вцепилась в волосы Мэтта с такой силой, что голова у того запрокинулась.

– Хватит того, что ко мне в кафе липнут всякие мерзавцы! – визжала Лейла. – Я убью тебя, если посмеешь полезть к ней опять!

Пятки Мэтта гулко стукнулись об пол. Он скатился с кровати, стараясь увернуться, но Лейла больно крутила ему длинные волосы, и Мэтт принялся орать на нее, пытаясь ударить.

От шума проснулась мать: храп прекратился. Она вошла в комнату, завернувшись в простыню, мутные глаза обведены темными кругами, красивые рыжие волосы всклокочены.

– Что тут у вас? – сонно, сердито проворчала она, на лбу у нее Элизабет увидела свежий синяк.

– Вели своей бешеной девке, пусть не бросается на меня, когда я по доброте читаю книжку ее сестре. Словно я плохое что-то делаю! – орал Мэтт, злобно, бешено, но Элизабет слышала – он напуган.

– Лучше скажи этому грязному растлителю, чтоб убирался подальше, не то вызову полицию! – В последний раз дернув Мэтта за волосы, Лейла оттолкнула его и села на раскладушку к Элизабет, крепко обняв сестру.

Мать стала кричать на Мэтта, потом Лейла стала кричать на мать, и в конце концов мама и Мэтт ушли в спальню продолжать борьбу: там наступила долгая тишина. Вышли они уже одетыми, объяснили, что произошло недоразумение, и раз уж девочки дома, то ненадолго уйдут.

– Открой банку супа и приготовь гамбургеры, ладно? – попросила Лейла после их ухода. – А мне надо подумать.

Элизабет послушно отправилась на кухню. Они молча поели. Элизабет была рада до смерти, что ни мамы, ни Мэтта нет дома. То дерутся, то целуются: и то и другое – противно.

– Нет! Она никогда не изменится! – наконец воскликнула Лейла.

– Кто?

– Мама. Она пьяница, и у нее вечно будут мужики. Не один, так другой. Пока все не перемрут. Нет, не могу я тебя бросить с этим Мэттом.

Как? Лейла уезжает? Не может быть!..

– Так что давай складывай вещички, – велела Лейла. – Этот подонок снова станет тебя лапать. Тебе тут опасно. Уезжаем, сестричка, в Нью-Йорк на последнем автобусе. – И взъерошила волосы Элизабет. – Одному богу известно, как я смогу тебя там обеспечить, Ласточка, но обещаю, что изо всех сил буду заботиться о тебе.

Потом Элизабет не раз вспоминала эту минуту. Глаза Лейлы снова стали изумрудно-зелеными. Гнев прошел, зато появилось стальное выражение: гибкая стройная фигура Лейлы, ее кошачья грация, яркие рыжие волосы, пламенеющие в солнечных лучах, сочный глубокий голос, уговаривающий: «Не бойся, Ласточка, давно пора отряхнуть пыль старого кентуккского дома с наших ног!»

И, вызывающе захохотав, Лейла пропела:

– Не плачь, моя леди!

1

Самолет сделал последний круг над аэропортом Кеннеди. Элизабет прижалась лбом к стеклу, впитывая яркость солнца, сверкающий океан, далекие силуэты небоскребов Манхэттена. Момент, который она когда-то так любила: конец путешествия, чувство возвращения домой. Но сегодня ей страстно хотелось остаться в самолете, лететь и лететь.

– Чудесный вид, правда? – Когда Элизабет садилась в самолет, симпатичная женщина в соседнем кресле, улыбнувшись, раскрыла книгу. Что вполне устраивало Элизабет: меньше всего ей хотелось болтать семь часов с чужим человеком. Но теперь, ладно, ничего. Через несколько минут они сядут. И она согласилась: да, вид изумительный.