Гнев ангелов - Шелдон Сидни

У времени есть несколько измерений. До сих пор ее жизнь измерялась в часах и встречах с клиентами. Сейчас ее время исчислялось в минутах, которые она проводила с Адамом. Она думала о нем, когда была с ним, и думала о нем, когда была вдали от него.

Она слышала о мужчинах, с которыми случались сердечные приступы в объятиях их любовниц. И она занесла номер телефона врача Адама в свою личную записную книжку, которая лежала возле ее

кровати.

Ее наполнили эмоции, о которых она не подозревала. Она никогда не думала о себе, как о домашней хозяйке, но ей сейчас хотелось все делать для него. Она хотела готовить для него, стирать, раскладывать утром его одежду. Заботиться о Нем. Адам хранил свою одежду в ее квартире и проводил почти все ночи с Дженифер. Она лежала рядом с ним, наблюдая, как он засыпает, и старалась не заснуть как можно дольше, стараясь не потерять хоть одно мгновение драгоценного времени, которое они проводили вместе. Наконец, когда она уже не могла сопротивляться сну, она прижималась к нему и засыпала, чувствуя себя в безопасности. Бессонница, которой она страдала в последнее время, исчезла. Ночные дьяволы, преследовавшие ее, скрылись без следа. Когда она сворачивалась клубочком в его объятиях, она сразу же испытывала чувство безмятежного покоя. Ей нравилось разгуливать по квартире в его рубашке, а ночью одевать его пижаму. Если она еще была в постели, когда он уходил утром, то она перекатывалась на его сторону кровати. Она любила его теплый запах.

Ей казалось, что все популярные любовные песенки, которые она слышала, были написаны для нее и Адама.

Вначале она думала, что переполнявшее их физическое влечение со временем уменьшится, но оно становилось все сильнее.

Она рассказывала Адаму такие вещи о себе, которые не рассказывала до этого ни одному человеческому существу. С ним она не претворялась. Она была Дженифер Паркер, раздетой догола. И все равно он ее любил. Это было чудом… И у них было еще одно чудо на двоих – смех.

Невероятно, но она любила Адама все больше с каждым днем. Ей хотелось, чтобы дни эти никогда не кончались. Но при этом знала, что конец все-таки будет. Впервые в жизни она стала суеверной. Она любила специальный сорт кенийского кофе, и покупала его каждые несколько дней, но покупала не больше одного маленького пакета за раз.

Один из страхов Дженифер состоял в том, что она боялась, что с Адамом что-то случится, когда он не с ней, и что она не узнает об этом, пока не прочтет в газетах или не услышит и увидит по телевизору. Она никогда не говорила Адаму о своих страхах.

Если он должен был задержаться, он оставлял ей записки в совершенно неожиданных местах. Она находила их в хлебнице, в холодильнике или в своей туфле. Они умиляли ее и она сохранила их все.

Их последние дни пролетели мгновенно. Настала последняя ночь перед возвращением его жены. Они поужинали, послушали музыку, потом занимались любовью. Дженифер всю ночь пролежала без сна, обнимая Адама. Она думала о счастье, которое они делили. Боль пришла позднее.

За завтраком он сказал:

– Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала – ты единственная женщина, которую я любил.

Потом пришла боль.

Средством против боли была работа, и Дженифер полностью погрузилась в нее, чтобы не было времени думать.

Она стала любимицей прессы, и ее успехи в суде широко освещались. Число клиентов, которые обращались к ней, стало превышать ее возможности, поскольку, хотя ее основные интересы лежали в сфере уголовного права, она по настоянию Кена стала заниматься и другими делами.

Кен Бейли становился для нее все более и более полезным. Он проводил расследования по ее делам и был просто великолепен. Она обсуждала с ним многие возникающие проблемы и ценила его советы.

Они снова переехали, на этот раз в большое конторское здание на Парк авеню. Она наняла двух способных молодых адвокатов: Дана Мартина и Теда Харриса, оба были из штата окружного прокурора, и еще двух секретарей.

Дан Мартин был бывшим футболистом из Северо-Западного университета, и у него была внешность атлета и ум ученого.

Тед Харрис, худой застенчивый молодой человек, носил очки с толстыми стеклами и был гениален.

Они выполняли техническую работу, а Дженифер выступала в суде.

Вывеска на двери теперь гласила:

«ДЖЕНИФЕР ПАРКЕР И КОМПАНЬОНЫ»

Фирма занималась самыми различными делами – от защиты крупной промышленной корпорации, обвиняемой в загрязнении окружающей среды, до представления в суде интересов пьяницы, которого избили и вышвырнули из бара. Пьяница, конечно, был подарком отца Райана.

– У него есть определенные затруднения, – сказал он Дженифер, – но это порядочный семейный человек. Жизнь заставляет его иногда принять лишнее.

Дженифер не могла сдержать улыбки. По мнению отца Райана, ни один из его прихожан не был виновен, и его единственным желанием было помочь им избавиться от неприятностей, которые они столь беззаботно сами на себя навлекли. Она хорошо понимала отца Райана, так как, в основном, разделяла его чувства. Они имели дело с попавшими в ловушку людьми, которым некому было помочь и у которых не было ни денег, ни власти, чтобы бороться против истеблишмента, и тот неизменно сокрушал их.

Слово «справедливость» звучало, в основном, во время перерывов. В зале же суда ни один адвокат или обвинитель не думали о справедливости. Целью игры была победа.

Время от времени они говорили о Конни Гаррет, после чего у Дженифер портилось настроение. Здесь была явная несправедливость, и это причиняло ей боль.

В своем кабинете в «Тони Риэйс» Майкл Моретти наблюдал, как Ник Вито тщательно обследует помещение с помощью специального устройства в поисках подслушивающих устройств, которые на жаргоне назывались «клопами». Через свои связи в полиции он знал, что никто из официальных лиц не отдавал приказа устанавливать за ним наблюдение, но время от времени кто-нибудь из детективов устанавливал в укромном месте аппаратик, надеясь получить информацию. Майкл был осторожным человеком. Его контора и дом тщательно проверялись каждое утро и каждый вечер. Он понимал, что является мишенью номер один для полдюжины различных государственных служб, но это не беспокоило его. Он знал, чем занимаются они, а они не знали, что делает он, и даже если бы наконец-то узнали, то не смогли бы ничего доказать. Иногда поздним вечером он видел через замочную скважину задней двери своего ресторана, как агенты ФБР забирают мусор для исследований и заменяют его другим.

Ник Вито как-то спросил:

– Босс, а если эти шутники откопают что-нибудь?

Майкл рассмеялся.

– Хотелось бы, чтобы им повезло. Но до их приезда мы вывозим весь мусор через другую дверь…

Нет, федеральные власти не собирались трогать его. Деловая активность семьи росла, и у Майкла были планы, которые он еще пока ни перед кем не открывал. Единственным препятствием был Томас Колфакс. Майкл понимал, что от старого адвоката нужно избавиться. И снова его мысли обращались к Дженифер Паркер.

Дженифер и Адам встречались за ленчем раз в неделю, и это было мукой для обоих, потому что у них не было времени побыть вдвоем, наедине. Они говорили по телефону каждый вечер, пользуясь шифрованными именами. Он был мистер Адамс, а она была мисс Джей.

– Я не выношу подобное притворство, – говорил он.

– И я тоже…

Но мысль о возможности потерять его ужасала ее.

Лишь в зале суда удавалось ей избавиться от своей тайной муки. Судебный зал был сценой, где ее умственные возможности сравнивались с лучшим, что могла предложить противная сторона. Суд был ее школой, и она была способной ученицей. Судебный процесс был игрой с довольно суровыми правилами, в которой побеждал лучший игрок, и она добивалась быть лучшей. Опрос свидетелей в исполнении Дженифер представлял собой театральное зрелище с умело подобранной скоростью и ритмом. Она научилась определять лидера среди присяжных и концентрировать на нем свое внимание, зная, что он сможет повести за собой остальных. Обувь мужчины говорила кое-что о его характере. Она выбирала присяжных, которые носили удобную обувь… Их было легче убедить.

Она научилась стратегии – генеральному плану судебного процесса, и тактике – каждодневным маневрам. Она стала экспертом в обращении с судьями.

Она проводила бесконечные часы, готовя каждое дело, руководствуясь изречением: «Большинство дел проигрываются или выигрываются до начала процесса». Чтобы запомнить имена присяжных, она пользовалась мнемоническими правилами: Смит – мускулистый мужчина, имеющий дело с наковальней, Хелм – мужчина, управляющий лодкой, Ньюмен – новорожденный ребенок…

Суд обычно прекращал заседание в четыре часа, и когда ей приходилось опрашивать свидетеля незадолго до перерыва, она ждала, пока останется несколько минут до четырех, а потом наносила свидетелю словесный удар, оставляя присяжных под сильным впечатлением на весь предстоящий вечер.