Гнев ангелов - Шелдон Сидни

О нем писали и женские журналы. В «Космополите» Дженифер увидела фотографию Адама, Мэри и их маленькой дочери Саманты. Она сидела в своей спальне возле камина и очень долго рассматривала это фото. Мэри улыбалась в камеру, излучая сладкий, теплый, южный шарм. Дочь была миниатюрной копией своей матери. Адам выглядел уставшим. Под глазами у него появились круги, которых раньше не было, на висках появилась седина.

На мгновение у нее возникло ощущение, что перед ней выросший Джошуа… Сходство было поразительным! Оператор сфотографировал Адама, смотрящим прямо в камеру, и ей казалось, что он смотрит на нее. Она попыталась прочесть выражение глаз, определить, думает ли он еще о ней или нет.

Она снова перевела взгляд на лица Мэри и ее дочери. А потом она швырнула журнал в огонь и наблюдала, как он горит…

Адам Уорнер сидел во главе обеденного стола, принимая Стюарта Нидхэма и полдюжины других гостей. Мэри находилась на другом конце стола, беседуя с сенатором из Оклахомы и его увешанной драгоценностями женой. Вашингтон был хорошим стимулятором для Мэри. Она была здесь своя. Благодаря растущей репутации Адама, она стала одной из ведущих хозяек в Вашингтоне. И упивалась своим положением. Эта сторона вашингтонской жизни утомляла Адама и он оставил ее для жены. Она справлялась с этим великолепно, и он был благодарен ей за это.

– В Вашингтоне, – говорил Стюарт Нидхэм, – больше дел совершается за обеденным столом, чем в пустых залах конгресса.

Адаму хотелось, чтобы вечер поскорей закончился. На поверхности все было замечательно. Внутри все было плохо… Он был женат на одной женщине, а любил другую… И был скован браком, из которого не было выхода. Он знал, что если бы Мэри Бич не оказалась в положении, он бы подал на развод. Но сейчас было слишком поздно. Мэри подарила ему красивую маленькую дочь, и он любил ее, но выбросить из головы Дженифер было невозможно…

Жена губернатора что-то говорила ему.

– Вам так везет, Адам! У вас есть все, чего может желать человек, не так ли?

Адам не мог заставить себя ответить ей.

Лето, осень, весна, зима приходили и уходили… И все они вращались вокруг Джошуа. Он был центром мира Дженифер. Она смотрела, как он растет и развивается день за днем, и это вызывало в ней бесконечный интерес. Как он начинает ходить, говорить, размышлять… Его настроение постоянно менялось. Он был то диким и агрессивным, то застенчивым и милым. Он огорчался, когда Дженифер покидала его ночью, боялся темноты, и она всегда оставляла ночной светильник возле него.

Когда ему исполнилось два года, он стал совершенно несносным: упрямым, отчаянным и разрушительным.

Ему нравилось «чинить» вещи. Он сломал швейную машину миссис Маски, привел в негодность два телевизора в доме и разобрал наручные часы Дженифер. Он смешивал соль и сахар и вредил себе, когда оставался один. Кен Бейли принес Дженифер щенка немецкой овчарки по кличке Макс, и Джошуа побил его.

В этот год она была готова отдать его первому встречному…

В три года он внезапно превратился в ангела, нежного, мягкого и впечатлительного. Он был хорошо координирован, так же как и его отец, и ему нравилось играть вне дома, бегать, карабкаться и ездить на велосипеде. Дженифер ходила с ним в зоопарк в Бронксе и на кукольные спектакли.

Они гуляли по пляжу, смотрели фестиваль братьев Маркс в Манхэттене, а потом ели мороженое и пили содовую в детском кафе.

Джошуа становился товарищем. В качестве подарка ко дню рождения матери он выучил любимую песню отца Дженифер «Свети полночная луна» и спел ее Дженифер. Это был самый трогательный момент в ее жизни.

Это правда, подумала она, что мы не наследуем мир наших родителей, мы заимствуем его у наших детей.

Джошуа стал ходить в детский сад и ему очень нравилось там. Когда Дженифер вечером возвращалась домой, они садились вместе перед камином и читали. Она обычно читала «Из зала суда» и «Адвокат», а Джошуа – свои книги-картинки. Она смотрела, как ее сын, развалившись на полу, сосредоточенно хмурит брови, и неизменно вспоминала Адама. Это была открытая рана… Она думала о том, где сейчас Адам и что он делает… Дженифер удавалось разделить свою личную и профессиональную жизнь, и единственным общим звеном в них обоих был Кен Бейли. Он приносил ее сыну игрушки и книги, играл с ним и был, в определенном смысле, суррогатом отца.

Однажды в воскресный день Дженифер и Кен стояли около дерева, наблюдая, как Джошуа взбирается на него.

– Ты знаешь, что ему нужно? – спросил Кен.

– Нет.

– Отец… – он повернулся к ней. – Его настоящий отец, должно быть, порядочное дерьмо…

– Пожалуйста, не нужно, Кен…

– Прости, это не мое дело… Это прошлое… Я думаю о будущем. Ты не должна жить так одиноко, как…

– Я не одинока, у меня есть сын. Джошуа…

– Я имел в виду не это… – он обнял ее и поцеловал. – Прости, Дженифер…

Майкл Моретти звонил много раз. Она не отвечала на его звонки. Однажды ей показалось, что она видит его в зале, где она вела защиту, но когда она взглянула туда еще раз, Майкла уже не было.

Как– то в конце рабочего дня, когда Дженифер уже собиралась домой, Синтия сообщила:

– Мистер Кларк Холман на проводе.

Подумав, она ответила:

– Я поговорю с ним.

Кларк Холман был адвокатом из «Общества помощи юристам».

– Извините за беспокойство, Дженифер, – сказал он, – но у нас есть дело, за которое никто не хочет браться. Я был бы рад, если бы вы выручили нас.

– Как зовут подсудимого?

– Джек Скэлтон.

Это имя было на первых страницах газет в последние два дня. Джек Скэлтон был арестован за похищение четырехлетней девочки и вымогательство выкупа. Его личность была установлена с помощью фоторобота, полученного на основании показаний свидетелей похищения.

– Почему я, Кларк?

– Скэлтон просил вас.

Дженифер взглянула на часы. Она может опоздать к сыну.

– Где он сейчас?

– В Метрополитенском исправительном центре.

Она приняла решение.

– Устройте мне свидание с ним.

– Хорошо. Тысячу благодарностей, я – ваш должник.

Через десять минут она уже была на пути в тюрьму. Перед этим она позвонила миссис Маски.

– Я задержусь. Дайте Джошуа ужин и пусть он подождет меня.

Для Дженифер похищение людей было тягчайшим преступлением и особенно похищение беспомощного ребенка. Но каждый обвиняемый имеет право на то, чтобы его выслушали, каким бы ужасным не было совершенное им преступление. На этом основывается закон: правосудие для всех, для тех, кто на самом верху и на самом низу.

Дженифер показала удостоверение охраннику на проходной, и он провел ее в комнату для адвокатов. – Сейчас приведут Скэлтона, – сказал он.

Спустя несколько минут худощавый человек с тонкими чертами лица, лет сорока, со светлыми волосами и бородкой зашел в комнату. Он выглядел почти как Иисус Христос. Скэлтон сказал:

– Спасибо вам, миссис Паркер, за то, что вы здесь, – у него был тихий, приятный голос. – Спасибо вам за работу.

– Садитесь.

Он сел на стул напротив нее.

– Вы хотели видеть меня?

– Да… Несмотря на то, что только Бог может помочь мне… Я сделал очень глупую вещь.

Она с неприязнью посмотрела на него.

– Вы называете похищение маленькой, беспомощной девочки с целью получения выкупа «глупой вещью»?

– Я не похищал Тамми с целью выкупа. – Да?… Почему же вы похитили ее? Последовала длительная пауза.

– Моя жена Эвелин умерла при родах. Я любил ее больше жизни, больше всего на свете. Если на земле когда-нибудь жила святая, то это была она. Она была очень слабой. Наш доктор не советовал ей иметь ребенка, но она не послушала его…

Он в замешательстве опустил глаза.

– Вам тяжело будет это понять, но она говорила, что обязательно хочет ребенка, потому что он будет частью меня…

Как Дженифер понимала его! Скэлтон замолчал. Его мысли были далеко.

– И она родила?

Он кивнул.

– Они обе умерли…

Ему было трудно продолжать.

– Сначала я думал… я не хотел жить без нее. Я постоянно думал, каким бы был наш ребенок. Я мечтал, как бы мы жили втроем… Я пытался перевести время назад, до того момента, когда Эвелин… – он запнулся, спазмы душили его. – Я обратился к Библии, и это спасло меня от безумия. Затем через несколько дней я увидел маленькую девочку, играющую на улице. Она была воплощением Эвелин! У нее были ее глаза, ее волосы. Она смотрела на меня и улыбалась. И я, это звучит неправдоподобно, мне показалось, что это Эвелин улыбается мне… Я, должно быть, сошел с ума! Я подумал: «Это наша дочь, которую родила Эвелин… Это наш ребенок!».

Дженифер видела, как его ногти впивались в его тело.

– Я знал, что я поступаю плохо, но я взял ее…

Он посмотрел в глаза Дженифер.

– Я бы ни за что на свете не причинил бы вреда этому ребенку.

Она внимательно изучала его, пытаясь найти в его голосе фальшивую ноту. Но тщетно. Это был человек в агонии.