Расколотые сны - Шелдон Сидни

– Это она так считает, – безапелляционно заявила Тони. – Или хочет считать. На самом же деле все было совершенно иначе. Побольше слушай эту девчонку, она еще и не такого наплетет!

– Как же все было? – удивился доктор Келлер.

Она согласилась пойти в его квартиру на Фелл-стрит. Маленькая, ничем не примечательная, но картины Ричарда превращали ее в роскошный дворец. Алетт восхищенно всплеснула руками, не находя слов.

– Ричард…, ты…, ты гений.

– Спасибо, Алетт, – шепнул он, обнимая ее. – А ты прекрасна. Я хочу любить тебя.

"Ты прекрасна…, я хочу любить тебя…” – так говорил отец.

Алетт словно окаменела, ожидая того неизбежного ужаса, который сейчас произойдет. И не успела оглянуться, как уже лежала на кровати обнаженная, ощущая знакомую боль его вторжения, раздирающую внутренности.

– Нет, отец! – снова и снова повторяла она. – Ни за что. – Но он уже ничего не слышал. И тогда в который раз возникла потребность убить ненасытного дракона, осквернявшего плоть и душу. Она не помнила, откуда взялся нож. Из-под клинка брызнул багровый фонтанчик. Один, другой…

Эшли с воплями извивалась в кресле.

– Все хорошо, Эшли, – успокаивал Гилберт. – Вы в безопасности. Сейчас я досчитаю до пяти, и вы проснетесь.

Эшли, дрожа, как в лихорадке, очнулась:

– Опять что-то не так?

– Все так. Тони рассказала о Ричарде Мелтоне. Вы занимались любовью, и вам показалось…, что это отец, поэтому и…

Эшли поспешно закрыла ладонями уши:

– Я ничего не желаю больше слышать!

После этого сеанса Гилберт отправился к доктору Луисону.

– Пожалуй, конец уже близок, – радостно сообщил он. – И хотя Эшли очень страдает, осталось совсем немного. Воскресить в памяти еще два убийства.

– Ну а что дальше? Она все равно ничего не сознает.

– Я сведу Алетт, Тони и Эшли вместе. Пусть подружатся.

– Тони! Тони, вы слышите меня? – настойчиво повторял Гилберт, стоя перед спящей Эшли.

– Разумеется, доки! И нечего так орать!

– Может, поговорим о Жан-Клоде Паране?

– Мне следовало бы с самого начала знать: это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Двуличная тварь! Козел!

– О чем вы, Тони?

– Вначале он казался настоящим джентльменом. Водил меня по ресторанам, говорил комплименты, ухаживал: все как полагается. Мы в самом деле неплохо проводили время. Я было посчитала, что он не такой, как остальные, но все оказалось чистым притворством. Ему, как и другим, было нужно только одно – секс, секс и секс. Похотливая дрянь! Распустил слюни, сволочь! Но ничего, он свое получил!

– Понятно.

– Ничего тебе не понятно, болван! Ты тоже хорош! Только и знаешь, что сочувственно кивать да вздыхать, а на самом деле хочешь моей гибели.

– Ничего подобного, Тони. Видите ли…

– Ладно уж, замнем. Короче, он подарил мне шикарное кольцо и вообразил, что стал моим хозяином. Но не тут-то было! Правда, я согласилась пойти к нему домой.

В прелестный двухэтажный особнячок из красного кирпича, обставленный антикварной мебелью, полный чудесных безделушек.

– Как тут чудесно!

– Но самое главное ждет нас в спальне. Поднимемся! Жан-Клод потащил ее наверх, бессильную, несопротивляющуюся, и распахнул дверь спальни.

– Раздевайся, – прошептал он, обнимая ее.

– Но я не…

– Конечно, хочешь! Мы оба этого хотим. Он торопливо расстегивал пуговки нарядной блузки, стаскивал юбку, чулки…, потом положил ее на постель и придавил всем весом к матрацу.

– Не нужно, – простонала она. – Пожалуйста, остановись, отец!

Но он, не обращая внимания, рвал молнию брюк. Что-то теплое, неумолимо твердое ворвалось в нее. Она задохнулась от боли, но Жан-Клод, уже не помня себя, врезался все глубже. Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем он судорожно всхлипнул и обмяк.

– Ты была великолепной, – пробормотал он наконец.

И тут в ней кипящей лавой взорвалась злоба. Стиснув в кулаке острый нож для разрезания бумаг, она ткнула им в грудь Жан-Клода. Лезвие на удивление легко вошло в сердце. Но она не успокоилась, пока все тело неудачливого любовника не покрылось рваными ранами.

"Больше ты ни с кем этого не сделаешь”, – прошипела она и занесла нож над жалкой и уже безвредной мужской плотью.

Потом она не спеша приняла душ, оделась и вернулась в отель.

– Эшли… Эшли, пора просыпаться. Эшли медленно всплыла на поверхность из окутавшего ее забытья.

– Снова Тони? – вздохнула она, застенчиво глядя на Келлера.

– Да. Она познакомилась с Жан-Клодом в Интернете. Эшли, когда вы были в Квебеке, случались провалы в памяти? Когда вы словно просыпались и обнаруживали, что время девалось неизвестно куда?

Эшли нерешительно кивнула.

– Да, и довольно часто.

В эти моменты всем управляла Тони.

– И именно тогда…, тогда она…

– Да.

Следующие несколько месяцев протекли без особых подъемов и спадов. Доктор Келлер любил слушать пение Тони и сидеть вместе с Алетт в саду, пока та рисовала. Оставалось обсудить еще одно убийство, но он хотел, чтобы Эшли перед сеансом окончательно успокоилась. Наступал самый ответственный момент, и сейчас главным было ничего не испортить. Прошло почти пять лет с того дня, как Эшли приехала сюда. Она почти здорова. Почти.

В понедельник Гилберт попросил Эшли прийти. Она нерешительно переступила порог его кабинета. Гилберт присмотрелся к девушке. Выглядит не слишком хорошо: бледная, уставшая, словно предчувствует, что ее ожидает. При виде Гилберта она коротко кивнула.

– Доброе утро, Эшли. Как себя чувствуете?

– Нервничаю. Это последнее, верно?

– Да. Сегодня потолкуем о помощнике шерифа Блейке. Что он делал в вашем доме?

– Я сама просила его прийти. Кто-то написал помадой на зеркале в ванной: “Ты умрешь!” Я до смерти перепугалась. Совершенно растерялась, не знала, что делать. Думала, кто-то хочет меня убить. Я позвонила в полицию, и мистер Блейк согласился приехать. Такой милый человек. Он очень мне сочувствовал.

– И вы захотели, чтобы он остался.

– Да. Мне было страшно ночевать в квартире одной. Он пообещал провести там ночь, а утром договориться о круглосуточной охране. Я предложила ему лечь в спальне, а самой переночевать на диване в гостиной, но он не согласился. Прекрасно помню, что мистер Блейк проверил, закрыты ли окна, и задвинул на двери все засовы. Его пистолет лежал на столе рядом с диваном. Я пожелала ему спокойной ночи, вошла в спальню и закрыла дверь.

– И все?

– Да. Проснулась я от диких воплей под окном. Потом приехал шериф и сообщил, что тело мистера Блей-ка нашли в переулке.

Она замолчала, ломая руки.

– Хорошо. Теперь вы заснете. Закрывайте глаза, успокойтесь, расслабьтесь…

Дождавшись, пока Эшли отключится, доктор Келлер тихо позвал:

– Тони…

– Здесь я, здесь! Опять докапываетесь до правды?

– Что поделать, приходится.

– Так и быть. Эта идиотка Эшли не нашла ничего лучшего, кроме как пригласить Блейка к себе. Она же ни с кем не советуется! Считает себя умнее всех! Уж я могла бы ей порассказать, что ее ожидает!

Он услышал крики из спальни, вскочил и, сжав рукоятку пистолета, поспешил к двери и прислушался. Все тихо. Ему, должно быть, почудилось.

Сэм уже повернулся, чтобы отойти, но тут крик повторился. Он толкнул тяжелую створку. Эшли, голая, не позаботившись прикрыться даже простыней, крепко спала и тихо стонала во сне. Сэм подошел ближе. Она что-то пробормотала и свернулась клубочком. Такая красивая, такая соблазнительная и беззащитная. Кажется, ей снятся кошмары…

Сэму отчего-то страстно захотелось прижать ее к себе, утешить, укачать, как ребенка. Он прилег рядом и осторожно притянул ее ближе, но, ощутив жар ее тела, потерял голову.

Ее разбудил чей-то голос, твердивший одно и то же:

– Все хорошо. Ты в безопасности.

Жесткие губы прижались к ее губам, поползли ниже… Мужчина перевернул ее на спину, разомкнул бедра и оказался в ней…

– Нет, папа! – пронзительно вскрикнула она. Но он двигался все быстрее, все настойчивее, и жажда мести, дикая, примитивная, затопила душу. Она едва успела дотянуться до ножа, лежавшего на тумбочке у кровати, и несколько раз ударила отца…

– Что было после того, как вы его убили?

– Завернула труп в простыню, потащила в лифт и вынесла через гараж в переулок, – ехидно сообщила Тони.

– А потом, – рассказывал доктор Келлер Эшли, – Тони завернула труп в простыню, потащила в лифт и вынесла через гараж в переулок.

Эшли побледнела.

– Она чудо…, то есть я. Это я чудовище.

– Нет, Эшли, вам нужно постоянно помнить, что Тони – порождение ваших моральных травм, бессознательная попытка защититься от удара. То же самое можно сказать об Алетт. Пора вам встретиться. Без этого вы никогда не поправитесь.