Пурпурные реки - Гранже Жан-Кристоф

Старик снял шлем и перчатки, подул на озябшие руки. Несколько секунд он набирал запрос; наконец на экране монитора появились данные за июль 1982 года. Ничего интересного для Карима в них не было.

– А ты можешь сделать запрос на определенное имя? – спросил сыщик, глядя через плечо сторожа.

– Назови по буквам.

– Жюд Итэро, Жюдит Эро, Фабьенн Паско, Фабьенн Эро.

– Это ж сколько их там? – проворчал старик, набирая имена. Через несколько секунд на экране возник ответ. Карим рванулся вперед.

– Что это?

– На одно из имен что-то значится. Но не в июле восемьдесят второго.

– Ищи дальше!

Старик набрал еще несколько команд. На темном экране высветились цифры – дата. Увидев ее, сыщик окаменел от ужаса. 14 августа 1982 года. Дата, выбитая на могиле Жюда. И здесь, над цифрами, значилось то же имя – Жюд Итэро.

– Имя-то я запамятовал, – прошептал сторож, – а вот сам случай помню. Жуткое дело, автокатастрофа возле Эрон-Сандре. Машина вылетела за разделительный барьер на встречную полосу и разбилась о противошумную стенку на другой стороне шоссе. Там были мать и сын, их так зажало, что еле вытащили. Но погиб только малыш. Он сидел спереди. Мать отделалась легкими ушибами. Все шоссе было залито кровью, шесть полос, по три с каждой стороны, представляешь?

Карим никак не мог унять бившую его дрожь. Значит, вот как закончились странствия Фабьенн и Жюдит Эро. Врезались в стенку на скорости сто тридцать километров в час. Какой абсурд! И как все просто! Сыщик едва не кричал от ярости. Он не мог смириться с мыслью, что вся эта долгая интрига, все предосторожности несчастной женщины привели к такому страшному концу.

А ведь он знал – знал с самого начала, что Жюдит умерла в августе 1982 года; об этом свидетельствовала надгробная надпись. Теперь он всего лишь узнавал подробности этой смерти. Слезы жгли ему веки, как будто он только что услышал о гибели любимого существа. Да, он любил этого ребенка – пускай всего несколько часов, но любил, неистово и самозабвенно. Через слова и годы. Через пространство и время.

– Продолжай! – сказал он. – Как выглядел погибший?

– Он... Да его вбило в радиатор так, что... В общем, сплошное месиво из мяса и железа. Черт подери, никогда этого не забуду! Им понадобилось больше шести часов, чтобы... собрать части. А лицо... Не осталось там никакого лица, ни головы, ничего.

– А мать?

– Мать? Я не уверен, что это была мать. По крайней мере, имя у нее было другое.

– Я знаю. Она тоже была ранена?

– Нет. Она-то легко отделалась. Ну, конечно, с синяками, царапинами, не без того... Потому что машину развернуло, понял? И в стенку она ударилась со стороны пассажира, да со всего маху. Когда такое случается, тут уж...

– Опиши мне эту женщину.

– Женщину-то? Ну, ее не скоро забудешь. Настоящая великанша. Лицо широкое, волосы темные. И большие очки. Вся в черном, вроде в вязаном. И вела себя как-то чудно. Не плакала, держалась так, будто ей все равно. Может, это у нее шок был, не знаю...

– А лицо ее помнишь?

– На лицо-то она была красивая.

– То есть?

– Ну, как бы это сказать... щеки такие крепкие и кожа белая, гладкая.

Карим сменил тему:

– Вы ведь тут храните досье на каждую аварию, верно? Полицейский отчет, заключение о смерти и все прочее?

Старик испытующе взглянул на Карима.

– Чего это ты так глубоко копаешь, а, парень?

– Покажи мне досье.

Сторож вытер руки о куртку и открыл шкаф с раздвижными дверцами. Карим слышал, как он шепотом, по слогам, читает имена пострадавших.

– Жюд Итэро. Вот оно. Но только смотри, парень...

Карим взял у него из рук папку и перелистал документы. Показания свидетелей, протокол, страховые квитанции. Описание самого происшествия. Фабьенн Паско вела машину, арендованную в Сарзаке. Ее адрес был тот же, что дал Кариму доктор Масэ, – одинокая лачуга на каменистой равнине. С этой стороны ничего нового. Самое странное заключалось в другом: мать позволила зарегистрировать гибель своего ребенка под именем Жюда Итэро, мальчика.

– Ничего не понимаю, – сказал полицейский. – Погибший ребенок был мальчиком?

– Ну да... – Сторож заглядывал в досье через плечо Карима. – По крайней мере, она так сказала...

– А ты не помнишь, по этой части были проблемы?

– Какие еще такие проблемы? Что ты имеешь в виду?

Сыщик постарался говорить как можно спокойнее:

– Послушай, я только спрашиваю, можно ли было определить пол ребенка.

– Ну откуда мне знать, я же не врач. Но, честно говоря, не думаю. Там было сплошное месиво. – И он провел рукой по лицу. – Что тебе объяснять, парень... Я тут кручусь уже двадцать пять лет, всякого навидался. И каждый раз сплошной ужас... Будто дьявол какой сидит там, под нами, и изничтожает род людской, одного за другим, одного за другим!..