Утраченный символ - Браун Дэн

Кэтрин Соломон, лежа на каменном столе в подвале, слышала, как рокочет приземляющийся вертолет. До нее донесся звон бьющегося стекла, и над головой загрохотали тяжелые ботинки. Кэтрин попыталась позвать на помощь, но мешал кляп. Она не смогла издать ни звука. Чем больше она напрягала легкие, тем быстрее начинала струиться кровь по руке. Дыхание перехватывало, в голове ощущался легкий звон.

Кэтрин осознавала, что нужно успокоиться. "Думай, шевели мозгами", – приказала она себе. Собрав волю в кулак, Кэтрин погрузилась в медитацию.

Роберт Лэнгдон плыл в бескрайней пустоте. Уцепиться взглядом было не за что, сколько он ни всматривался в бездну. Никакой опоры, никаких ориентиров. Кромешная тьма. Мертвая тишина. Полный покой. Даже силы тяжести нет, и непонятно, где верх, где низ. Тело исчезло. "Наверное, это смерть".

Время раздвигалось, растягивалось и сжималось, будто жило своей собственной жизнью. Лэнгдон потерял ему счет. Сколько прошло? "Десять секунд? Десять минут? Десять дней?"

Внезапно, как звезды в далеких галактиках, начали вспыхивать воспоминания, накрывая Лэнгдона взрывной волной, катящейся по бескрайней пустоте.

Память Роберта Лэнгдона вдруг прояснилась. В мысли ворвалась череда картинок из прошлого – ярких и пугающих. Над ним нависает сплошь покрытое татуировками лицо. Мощные руки приподнимают его голову и с силой обрушивают затылком на твердый пол. Взрыв боли… и темнота. Серый свет. Пульсация.

Обрывки воспоминаний. Его волочат в полубессознательном состоянии куда-то вниз, глубоко вниз. Похититель что-то бормочет. "Verbum significatium… Verbum omnificum… Verbum perdo…"10 Здесь: Слово-значение… Слово забытое… Слово утраченное (лат.).

Д. Браун. "Утраченный символ"

Директор Сато стояла в одиночестве в центре кабинета, дожидаясь, пока в отделе космической съемки ЦРУ обработают ее запрос. Одно из преимуществ работы в округе Колумбия – хорошее спутниковое покрытие. Возможно, судьба им улыбнется и подарит снимок дома, сделанный сегодня вечером с удачно расположившегося спутника, и на нем будет видно, в каком направлении отъезжал от дома автомобиль в течение последнего получаса.

– Сожалею, мэм, – отозвался сотрудник отдела. – Сегодня по этим координатам ничего нет. Будете посылать заявку на передислокацию спутника? – Нет, спасибо. Уже поздно.

Повесив трубку, Сато озабоченно выдохнула, не представляя, как определить, куда направился объект. Она вышла в прихожую, где бойцы, запаковав тело Хартмана в мешок, несли его к вертолету. Симкинса, которому Сато приказала собирать всех и готовиться к возвращению в Лэнгли, она обнаружила в гостиной – и почему-то на четвереньках. Вид у него был такой, будто ему нездоровится. – Что с вами? Он поднял голову и посмотрел на Сато странным взглядом. – Вы вот это видели? – Симкинс ткнул пальцем в пол.

Подойдя поближе, Сато присмотрелась к ковру и помотала головой, ничего особенного не разглядев. – Присядьте на корточки, – подсказал Симкинс. – И посмотрите на ворс.

Сато послушно присела – и поняла, что он имеет в виду. Ворс оказался местами примятым… по ковру пролегли две параллельные колеи, будто по нему катили что-то тяжелое. – Самое загадочное, – продолжал Симкинс, – это куда они ведут. – Он показал рукой.

Сато проследила взглядом две едва заметные параллели, пересекающие ковер. Следы упирались в огромное – от пола до потолка – полотно, висящее рядом с камином. "Как такое может быть?" Подойдя вплотную к картине, Симкинс попытался снять ее со стены. Ни в какую.

– Закреплена намертво, – доложил он, пробегая пальцами по краю рамы. – Постойте, тут внизу что-то есть. – Под нижней кромкой палец задел крошечный рычажок. Раздался щелчок.

Симкинс толкнул раму, и картина повернулась, как вращающаяся дверь. Сато невольно сделала шаг вперед. Включив фонарь, Симкинс направил луч в темный провал за дверью. Сато прищурилась. "Ну что же…" Короткий темный коридор заканчивался массивной металлической дверью.

Вал воспоминаний, прокатившийся через тьму, в которую погрузились мысли Лэнг-дона, отхлынул так же внезапно, оставив шлейф из раскаленных искр, кружащих в вихре под знакомый монотонный шепот. "Verbum significatium… Verbum omnificum… Verbum perdo…" Бормотание напоминало заунывный хор, исполняющий средневековую стихиру. "Verbum significatium… Verbum omnificum…" Слова эхом раскатывались по бездне, к хору присоединялись все новые голоса. "Апокалипсис… Франклин… Апокалипсис… Слово… Апокалипсис…"

Внезапно где-то вдали загудел погребальный колокол. Он звенел не смолкая, все громче и громче. Все настойчивее, будто в надежде, что Лэнгдон догадается, будто увлекая за собой его мысли.

Д. Браун. "Утраченный символ"

Колокол на башне с часами звонил целых три минуты, и от его звона дрожали хрустальные подвески люстры над головой Лэнгдона. Давным-давно, несколько десятилетий назад, он приходил в знакомый всем зал академии Филипс-Эксетер на лекции. Теперь же он приехал послушать обращение своего замечательного друга к ученикам. Свет начал гаснуть, и Лэнгдон занял место у задней стены, под пантеоном с портретами директоров академии. Аудитория примолкла. В полной темноте высокая темная тень пересекла сцену и поднялась на трибуну. – Доброе утро! – раздался усиленный микрофоном негромкий голос.

Слушатели подались вперед и начали вытягивать шеи, пытаясь рассмотреть лицо лектора.

Вспыхнул проектор, на экране появилась поблекшая черно-белая фотография, изображающая живописный замок из красного песчаника с квадратными башнями и готическими украшениями. – Кто мне ответит, где это? – спросил человек за лекторской трибуной.

– Англия! – раздался из темноты девичий голос. – Фасад – смесь ранней готики и позднего романского стиля, а значит, перед нами типичный норманнский замок, построенный в Англии где-то в двенадцатом веке.

– Ух ты! – восхитился невидимый лектор. – По истории архитектуры у кого-то, я смотрю, твердое "отлично". По залу прокатился общий стон.

– Но вынужден вас огорчить, – продолжала тень. – Вы промахнулись на три тысячи миль и половину тысячелетия. Аудитория воспрянула духом.

Сепия на экране сменилась современной цветной фотографией того же здания, снятой с другого ракурса. На переднем плане все так же высились башни из песчаника, однако задний план отчего-то был занят величественным белым куполом американского Капитолия.

– Подождите! – прозвучал тот же девичий голос. – Получается, в округе Колумбия есть норманнский замок?

– Есть, с 1855 года, – подтвердил лектор. – Именно этим годом датируется следующий снимок.

На экране возник новый слайд. Черно-белая фотография, сделанная внутри здания: бальный зал с массивными сводами, но обстановка совсем не бальная – скелеты животных, музейные витрины, стеклянные сосуды с биологическими образцами, археологические находки и гипсовые слепки останков доисторических рептилий.

– Этот удивительный замок, – возвестил лектор, – был первым в Америке музеем естествознания. Дар нашей стране от состоятельного британского ученого, верившего, что наше молодое государство станет когда-нибудь страной просвещения. Он завещал отцам-основателям огромное состояние с наказом построить в самом сердце нашей родины "очаг приумножения и распространения знаний". – Лектор выдержал долгую паузу. – Кто назовет мне имя этого щедрого ученого? – Джеймс Смитсон? – послышался чей-то робкий голос из передних рядов. Аудитория откликнулась одобрительным перешептыванием.

– Правильно, Смитсон, – подтвердил со сцены лектор. Только теперь он вышел на свет, лукаво блеснув серыми глазами. – Доброе утро. Меня зовут Питер Соломон, я секретарь Смитсоновского института. Учащиеся академии разразились бурными аплодисментами.

Д. Браун. "Утраченный символ"

Лэнгдон со своего скромного места в заднем ряду с восторгом смотрел, как Питер увлекает юных слушателей в фотопутешествие по ранней истории Смитсоновского института. Зачином служили фотографии Смитсоновского замка – лаборатории в цокольном этаже; экспонаты, расставленные в коридорах; целый зал моллюсков, ученые, называвшие себя хранителями ракообразных, и даже старый снимок, запечатлевший двух самых популярных обитателей замка – чету ныне покойных сов, прозывавшихся Приумножение и Распространение. Получасовой экскурс завершился впечатляющим снимком из космоса: Эспланада, со всех сторон окруженная огромными зданиями Смитсоновского комплекса.

– Как я уже говорил в самом начале, – напомнил в заключение Питер Соломон, – Джеймс Смитсон и отцы-основатели видели будущее нашей страны в просвещении. Думаю, сегодня они могли бы нами гордиться. Смитсоновский институт, их великое детище, служит символом науки и знаний в самом сердце Соединенных Штатов. Это живой, дышащий, действующий памятник мечте наших великих предков создать государство, где превыше всего будут знания, мудрость и наука.