Необоснованные претензии - Коултер Кэтрин

"Боже мой, — думал он, — как я мог совершить такую глупость?” Он сделал над собой усилие и постарался успокоиться. Итак, он сделал замечание о часах Тимоти Карлтона, оказавшихся на руке Коги. Ну и что?

Элизабет сказала, что подарила эти часы Тимоти. Конечно же, он носил их часто, возможно, каждый день. И в прошлом он, Кристиан, и правда встречался с Тимоти.

Конечно, это несерьезная оговорка. Глупая, но не надо придавать ей значения.

Он возобновил прогулку на Пятой авеню. Нужно узнать, когда Элизабет подарила Тимоти часы.

Но сделать это очень тонко и осторожно.

Он видел эти часы только раз. Они были на руке Тимоти Карлтона в тот вечер, когда Кристиан Хантер вонзил ему в грудь нож для колки льда.

Он помнил блеск золота в свете фонарика, отчетливо помнил. У него даже тогда мелькнула мысль, что старик не заслуживал таких красивых часов. Прямо сокровище Тутанхамона. На старческой руке Тимоти с узловатыми венами они выглядели нелепо.

Кристиан почувствовал, как волосы на затылке у него поднялись от страха. Ладони рук вспотели.

Он тихонько чертыхнулся и выругал себя. Это просто смешно. Скорее всего Элизабет подарила Тимоти часы на свадьбу.

Он продолжал свою прогулку. Страх убывал. Ему легко удастся все разузнать об этих проклятых часах, а потом все снова станет прекрасно.

Глава 19

Брэд Карлтон смотрел на сестру, не отрываясь.

— Ты должен отказаться от свадьбы, Брэд, — снова повторила Кэтрин. — Ты должен.

Они стояли посреди комнаты Брэда в особняке Карлтонов на Лонг-Айленде. Дженни с матерью должны были приехать через пару часов.

Брэд попытался взять себя в руки.

— Послушай, Кэти, ты забудешь, что видела, обещай мне!

— Почему эти фотографии оказались в ящике у бабушки? И чей номер телефона написан на конверте? — Прекрати, маленькая дурочка! Оставь меня в покое и предоставь событиям идти так, как есть. С отцом Дженни заключена сделка. Вот и все. Свадьба состоится.

— Ты хочешь жениться на Дженни? — спросила Кэтрин спокойно. Ее отвращение на мгновение ослабло — ведь она так долго была страстно привязана к своему старшему брату. С самого детства он был ее идолом.

Брэд пожал плечами.

— Я ничего не могу теперь изменить.

— Но это несправедливо по отношению к вам обоим! Я понимаю, что в Дженни столько же от личности, сколько в этом стуле, но все же она человеческое существо, Брэд, у нее есть чувства.

— Как ты могла заметить по фотографиям, в постели она бешеная, — сказал он, и при воспоминании лицо его исказилось гримасой.

— Насколько я могла заметить по другим фотографиям, ты в некоторых случаях тоже бываешь бешеным в постели.

— Послушай, Кэти, прошу тебя, оставь все, как есть, ладно? Последнее слово за бабушкой. Все кончено — остается только обсыпать рисом новобрачных.

— Так это был шантаж, да? — медленно спросила Кэтрин, продолжая пристально смотреть на брата. — Бабушка шантажировала сенатора Хенкла фотографиями, на которых ты и Дженни?

— Да.

— А как насчет тех, на которых ты с мужчиной? Не понимаю.

Но, конечно, ей все уже стало ясно.

— Это дело рук Элизабет, суки Элизабет. Она послала фотографии Хенклу, но не решилась продолжать свою игру, когда увидела фотографии мои и Дженни.

Потребовалось несколько минут, чтобы переварить эти сведения.

Наконец Кэтрин заговорила:

— Так сделка состоит в том, чтобы ты стал моногамным, как только вы с Дженни поженитесь?

— Да, верно.

— А ты сможешь?

— Я.., я не знаю, — ответил Брэд. — Боже, я хотел бы уехать, бежать из страны.

— Я тоже, — произнесла со вздохом Кэтрин.

— Почему бы нам не уехать вместе? Как насчет Катманду или Бомбея?

— Даже Гавана подойдет. Он погладил ее по щеке.

— Кэти, поверь, мне самому от этого всего тошно, — сказал Брэд, — но что сделано, то сделано.

— Думаю, что в Калифорнии должен быть ты, а не Трент.

— Да, старина Трент настолько правильный, что от него волосы сами завиваются кудрями.

— В таком случае пусть он приедет сюда, а ты уедешь. Начнешь новую жизнь, которую выберешь сам. Ты же взрослый человек, взрослый. Это так просто, Брэд.

Она наблюдала за ним и заметила, что на мгновение лицо его оживилось и в глазах вспыхнула надежда, но тотчас же это выражение сменилось оцепенелой покорностью. Она сказала очень спокойно:

— Я люблю тебя, Брэд, но не могу этого допустить. Не только из-за Дженни, но и из-за тебя.