Джазовые портреты - Мураками Харуки

Слушая Ли Моргана, поначалу влюбляешься в бешеный ритм и потрясающее чувство контроля, однако скоро возникает желание сказать: «Постой, не гони же так!» Подобная запрограммированность быстро приедается, и в определенный момент начинаешь понимать, что этого музыканта надо воспринимать таким, какой он есть. Жаль, конечно, что в отличие от Майлза Дэйвиса и Клиффорда Брауна композиции Ли Моргана со временем теряют свою прелесть и очарование.

И все же тот, кто не жил сознательной жизнью в середине 60-х, вряд ли поймет, каким радикальным и желанным тогда казался альбом Ли Моргана «The Sidewinder». Это был гром, прокатившийся по раскаленному небу эпохи. Звук, рожденный в муках и судорогах. Каждый раз, когда я слышу «The Sidewinder» или беру в руки его черно-белый конверт, перед глазами живо встают прошедшие дни. Горячее же было время! Если задаться целью найти в игре Ли Моргана недостатки, рассматривая каждую мелочь под микроскопом, то, уверен, можно насчитать целую кучу. Впрочем, по резкости Ли Моргана вполне можно сравнить с Пацаном Билли^[17]. По крайней мере, после смерти о нем ходили легенды. Никого из джазовых музыкантов не убивали так рано.

THE SIDEWINDER

(Blue Note BST-84157)

Джимми Рашинг

Еще в «период Канзас-сити» Джимми Рашинг довольно долго был одним из лидеров в оркестре Каунта Бейси. После его ухода у Бейси сменилось несколько вокалистов. Среди них наиболее способным и известным был Джо Уильямс, но даже за ним, похоже, навсегда закрепилась репутация «молодой замены». Как это ни прискорбно, но Джимми Рашинга не смог заменить никто. Мне всегда нравились «легкие» певцы, типа Мэтта Денниса или Бобби Трупа, поэтому обычно я без особого энтузиазма слушаю «тяжелых» вокалистов, подобных Джимми Рашингу. И тем не менее в его манере петь есть некий универсально провоцирующий фактор, стоящий выше обычного понятия вкуса. Поэтому слушая Рашинга, всякий раз восхищаешься, понимая, что это высокий класс.

О Рашинге писали, что он был «проблемным» человеком с весьма крутым нравом. Что ж, если бы не его напор, возможно, голос певца никогда не звучал бы так мощно. В эпоху, когда усилители звука не отличались надежностью, приходилось состязаться на сцене с агрессивно звучавшими мощными биг-бэндами. Для этого был нужен характер. Представителю же нового поколения Джо Уильямсу, так же тяготевшему к блюзу, более элегантному и интеллигентному, недоставало убедительности и энергии «грубоватого певца из Канзаса» (обыкновенные люди ее изначально лишены), и потому шансов на победу у него не было.

Можно взять любую из многочисленных записей Рашинга — и везде он остается неповторимым, легко узнаваемым и энергичным. Казалось, каждый раз, когда он выступал со старыми знакомыми по оркестру Бейси, музыканты переходили на спокойный и мелодичный свинг. В голосе Рашинга звучит естественная отеческая теплота, словно он хочет сказать: «Уж их-то я всех знаю как свои пять пальцев». Во всем этом, без сомнения, чувствуется сухой, милый сердцу дух Канзас-сити.

Из альбомов, записанных Рашингом после ухода от Бейси, мне нравятся «Jazz Odyssey» и «Little Jimmy Rushing and the Big Brass» (японская версия называется «Little J. Rushing and the Big Brass»), вышедшие под лейблом «Коламбиа». Особенно хороша последняя пластинка с участием таких легендарных музыкантов из ансамбля Бейси, как Коулман Хоукинс и Вик Дикенсон. В музыкальном плане этот альбом представляет собой плавный, размеренный свинг. В конце 50-х вокал Рашинга уже, само собой, нельзя было сравнивать с тем, как он пел в свои лучшие годы. Певец относился к этому спокойно, а его исполнение стало казаться даже как-то убедительнее. Джимми Рашинг, подобно старому эстрадному юмористу, который, понимая, что не может угнаться за молодыми, делает главный упор на содержание, до последних дней жизни оставался в прекрасной форме. Он не любил оглядываться назад. Как известно, певец был маленького роста, но при этом обладал удивительной волей к победе. Если он кому-то и показывал спину, то при этом непременно возмущался, злобно топоча ногами, как карлик Румпелыитильцхен из немецкой сказки.