Джазовые портреты - Мураками Харуки

Временами такое «половинчатое» звучание по-настоящему раздражает, а иногда наводит тоску, которую ничем не заглушить. Либо же в звуках инструмента присутствует сразу и то, и другое. От тенор-сакса вряд ли можно ожидать подобной неуверенности и напряга. Сравнивая эти два инструмента, понимаешь, что тенор-саксофону все же присуща какая-никакая самоудовлетворенность и воля, что позволяет ему «крепко стоять на ногах».

Если рассматривать альт-саксофон в контексте таких определений, как «неуверенность и напряг», волей-неволей на ум приходит Арт Пеппер. Он единственный, кто действительно смог соединить в одном музыкальном образе леденящую остроту альт-сакса с тем, что за ней стоит, — виртуальным райским миром. Если Чарли Паркер был чудо-ангелом, то Арт Пеппер, вероятно, — однокрылым ангелом-метаморфозой. Он знал, как нужно правильно махать крыльями. Знал, куда должен лететь. Однако эти взмахи крыльями вели его совсем не туда, куда нужно.

Мне не доводилось слышать Арта Пеппера «живьем», однако в его многочисленных записях неизменно присутствует острое, граничащее с самоистязанием раздражение. Музыкант словно жалуется на свою долю: «То, что я сейчас играю, — на самом деле совсем не то, что мне хочется играть». Какой бы замечательной ни была его игра, все равно после каждого соло кажется, что он колотит инструментом о стенку. Нам нравится слушать Арта Пеппера. Однако вряд ли кто вспомнит хотя бы одну из его счастливых записей. Честный падший ангел Пеппер играл, не жалея себя. Альт-саксофон, как и полагается, был всегда с ним.

Выбрать какую-то одну запись Арта Пеппера — задача непростая. И тем не менее на свой вкус я бы порекомендовал композицию «Straight Life» с известного альбома «Art Pepper Meets The Rhythm Section». Фон создает ритм-секция Майлза Дэйвиса, и Пеппер, пользуясь сменой аккордов, неистовствует все горячей и горячей. Такое впечатление, что в одной короткой вещи (она звучит 3 минуты 58 секунд) он стремится показать все, на что способен. Кажется, он заходится в крике: «Еще, еще!»

ART PEPPER MEETS THE RHYTHM SECTION

(Contemporary C-3532)

Фрэнк Синатра

Почти все без исключения американские певцы старшего поколения сделали себе имя, выступая с большими оркестрами. Для Билли Холидей и Джимми Рашинга это был оркестр Каунта Бейси, для Пегги Ли — оркестр Бенни Гудмена, для Джун Кристи — Стэна Кентона. Фрэнк Синатра «приписался» к оркестру Томми Дорси. Но после войны волна оркестровой гигантомании пошла на спад, и певцы один за другим стали уходить «на вольные хлеба». Пришлось начинать считать деньги, поэтому они все чаще стали выбирать для сопровождения оркестрики по семь-восемь музыкантов.

В «золотые годы» задача больших оркестров заключалась в первую очередь в том, чтобы «растанцевать» публику. Соответственно и от певцов требовалось, чтобы их репертуар был органической частью танцевальной музыки. Иначе говоря, спросом пользовалась музыка, заставляющая людей танцевать в буквальном смысле. Однако певцы, расставшиеся с большими оркестрами, главное внимание уделяли не танцевальному аспекту, а тому, чтобы придать своему исполнению больше независимости и выразительности. Получившая прививку бибопа аудитория слушателей стала ценить «нетанцевальный» бибоповый джазовый вокал. Так, перестав быть музыкой, воздействующей на массы, джаз принял более тонкую художественную форму, воспринимавшуюся главным образом живущими в городах интеллектуалами.

Эпоха больших оркестров подходила к концу, и только Фрэнк Синатра упорно продолжал идти своей дорогой. Не обращая внимания на моду, на интеллектуалов, он пел и пел свою «танцевальную музыку», адресуя ее состоявшейся почтенной публике по всему миру. И почти всегда его выступления сопровождали большие оркестры. Синатре аккомпанировали классные оркестры, которыми руководили люди такого калибра, как Нельсон Риддл, Билли Мэй, и он пел от всей души, в танцевальном стиле, пел очаровательные, изобретательно сделанные вещи. Певец любил выступать в больших залах, театрах и ресторанах Лас-Вегаса. Я не знаю другого исполнителя, кто был так же проникнут убежденностью (и, я бы сказал, космополитизмом). Конечно, Синатра — мегазвезда, он мог делать все, что ему нравилось. Но что ни говори, а когда человек без колебаний идет своим звездным путем, ему нельзя не аплодировать.