Крючок для пираньи - Бушков Александр

— Жена?

— Ага. Уж она-то ничего знать не может, но им же не объяснишь… Володя, можешь ты что-нибудь…

Мазур, не меняя позы, молниеносно протянул руку и погасил лампу. Прижал палец к губам Фаины.

В прихожей тихонько, осторожненько поворачивалось в замке нечто железное. Мазур лихорадочно прикинул — света ночника из коридора незаметно, а разговаривали они тихо, двери толстые, из натурального дерева. Вполне могли решить, что в номере спят — или что спит там одна Фаина, его могли и не отслеживать…

Фаина накрыла ладонью его руку. Тонкие пальцы подрагивали. Глаза уже успели привыкнуть к темноте, и Мазур встал, прокрался на цыпочках в комнату. Прислушиваясь к доносившемуся из прихожей тоненькому металлическому похрустыванию, достал кобуру из-под комом брошенных на стул джинсов. Оттянул затвор пистолета, воровато оглянувшись, — щелчок показался оглушительным.

Вернулся в другую комнату, повелительно стиснул руку Фаины повыше локтя. Она беззвучно поднялась, как сомнамбула, белым силуэтом, повинуясь его нажиму, скользнула в спальню.

Мазур прижался к косяку. С замком, наконец, справились, дверь стала тихонечко приоткрываться. Хорошо смазанные петли — а хозяйка она неплохая, в диком несоответствии с моментом подумал Мазур, — не издали ни малейшего скрипа.

Он ждал, держа пистолет дулом вверх, напрягшись. Ощутил не ушами — кожей — шевеление совсем рядом. Кацуба сокрушался, что никак не удается взять языка? Вот и удобный случай…

Он действовал по схеме, подходившей для таких именно ситуаций, — пропустил крадущегося в комнату, мертвой хваткой зажал его правое запястье, в котором блеснул угловатый предмет, упер дуло в висок и прошептал:

— Тихо… Застрелю…

Спокойный шепот в подобной коллизии действует эффективнее самого грозного окрика, проверено на опыте… Мазур ощутил, как все тело схваченного пронзила молниеносная дрожь испуга. И помаленьку стал выдвигаться из-за косяка, оттесняя пленника в угол, одним ухом пытаясь слушать, что делается в коридоре.

Дальнейшее произошло молниеносно.

Незнакомец внезапно рванулся назад, в прихожую, дико вскрикнул. Краешком глаза заметив в погруженном во мрак коридоре нечто, слегка выделявшееся из темноты, Мазур отпрянул за косяк. И вовремя — сверкнула череда беззвучных вспышек, не менее дюжины, звонко разлетелось оконное стекло, находившееся аккурат напротив входной двери, рядом с Мазуром жутко забулькало, охнуло, обрушилось…

И снова вспышки — кто-то щедро поливал из бесшумки, от пуза веером… Упавший уже не шевелился. В спальне было тихо — Фаина, должно быть, крикнуть не в силах от страха…

В коридоре застучали удалявшиеся шаги. Мазур решился, рассчитанным прыжком переместился в прихожую — пригнувшись, прыгнув чуть ли не на корточках. Оттолкнулся, головой вперед вылетел в коридор, в полную темноту, упал, перевернулся, выбросил руку с пистолетом и нажал на курок.

Опоздал. Второй успел добежать до лестницы, заполошный топот затих где-то внизу. Пускаться в погоню бессмысленно. Уже третий час ночи, все в гостинице дрыхнут без задних ног, а на милицейский патруль, по счастливому стечению обстоятельств проезжающий рядом, рассчитывать нечего. Не побежишь же на улицу в одних трусах и с пистолетом…

Он поднялся, постоял, неизвестно на что рассчитывая.

— Эй! Только в меня не надо палить!

Слегка обмякнув, Мазур откликнулся:

— Подходи!

Кацуба подбежал — насколько удалось разобрать в полумраке, полностью одетый, с пистолетом в руке.

— Пронесся по лестнице, чуть перила не снес… — сообщил он. — Тут я и понял, что ты жив, иначе так не драпал бы…

— Кто? — глупо спросил Мазур.

— А я откуда знаю? — хмыкнул Кацуба. — Стрелять было поздно, свет вырублен по всем коридорам… Кажется, отъехала тачка…

— Так ты что, все это время…

— Ага, — сказал Кацуба. — Какой тут сон? Или меня пришли бы обижать, или тебя, или Фаину….

Мазур кинулся назад, торопливо зажег свет. Ну конечно, с ней ничего не случилось — сидела на постели, забившись в уголок, таращилась огромными испуганными глазами, моргала. Наконец узнав его, охнула, упала головой в подушку. Мазур неловко потоптался рядом, потом понял, что утешать ее бессмысленно, пусть уж лучше выплачется. Вышел в прихожую.

Кацуба стоял над трупом, склонив голову к плечу, разглядывал его с холодным профессиональным интересом. Зрелище было то еще, и Мазур побыстрее прикрыл дверь в спальню.