Крючок для пираньи - Бушков Александр

— Как это согласуется с тем, что пишет местная пресса?

— Категорически не согласуется, — сказал Кацуба. — Местная пресса пишет одно, а мы обнаруживаем совсем другое…

Кто-то хихикнул. Бородатый моментально кинулся в бой:

— Вы что, обвиняете нас в недобросовестности?

— Да помилуйте, — обаятельно улыбнулся Кацуба. — Я вас ни в чем не обвиняю, вся беда в том, что никто из вас в жизни не имел дела с аквалангом и на дно не погружался, тут-то и собака зарыта…

— Простите, а как же тогда быть с сейнером? — вклинился кто-то. — Нам показывали акты комиссии — несомненное отравление, одиннадцать трупов…

— Вот это для меня загадка, — развел руками Кацуба. — Акты я тоже просматривал. Но, когда произошла эта трагедия, нас здесь не было, и делать какие-либо выводы не берусь… — И добавил наставительно: — Видите ли, подлинный ученый обязан, конечно, учитывать полученные другими данные, но я веду разговор о том, что наблюдал и исследовал сам…

— Не только сейнер, но и недавняя массовая гибель морской фауны, — уточнил репортер. — Должно же это иметь какое-то разумное объяснение?

— Безусловно, должно, — сказал Кацуба.

— Но ваша экспедиция, насколько я понимаю, версию об утечке отравляющих веществ из поврежденных контейнеров решительно отрицает?

— Я не видел этих контейнеров, — сказал Кацуба. — Я их не нашел. Ученый, простите, обязан быть скептиком. Когда мне удастся потрогать их руками или хотя бы получить пробы воды, указывающие на недвусмысленное присутствие отравы, я буду говорить уверенно. Пока у меня этой уверенности нет.

— А как вы расцениваете недавнее убийство одного из активистов экологического движения?

— Это совершенно не моя область, — развел руками Кацуба. — Я же не сыщик, дамы и господа…

— А смерть двух водолазов?

— Точнее говоря, смерть водолаза и аквалангиста, — поправил Кацуба. — Тут уже Владимиру Степановичу карты в руки, он вам расскажет с большим знанием дела…

Мазур прокашлялся. Сначала у него получалось плохо — мучительно подыскивал слова, запинался и бубнил. Потом как-то наладилось. Он довольно связно, внятно изложил то, что было написано в актах. И ничуть не кривил душой — просто-напросто умолчал о в т о р о й версии, насчет возможной насильственной смерти. Сам он уже не сомневался, что верна как раз вторая версия…

Телевизионная дама моментально вцепилась в него:

— А вам не кажется странным, что в столь короткий промежуток времени последовали два несчастных случая?

— Это море, — сказал Мазур. — А оно шутить не любит. На такой глубине случиться может все, что угодно… Знаете, были такие чемпионы по подводному плаванию…

И рассказал несколько весьма поучительных историй, случившихся на самом деле. Слушали его со всем вниманием, и Мазур помаленьку приободрился, успел даже убедиться, что все пуговицы застегнуты. Не удержавшись, посмотрел на Джен — она слушала с величайшим тщанием, хотя не понимала ни слова. Видимо, именно так, в ее представлении, и должен был держаться журналист, чтобы не выбиваться из общей картины.

На многих лицах он видел нескрываемое разочарование, вполне объяснимое — должно быть, им наобещали жуткие сенсации и роковые тайны, тем и заманили…

Наконец-то дал о себе знать один из спутников Джен — встал и на хорошем русском спросил:

— Я понимаю, вы полностью отрицаете причастность военных?

— Пожалуй, — сказал Мазур. — Видите ли, здешняя воинская часть по своему роду занятий никогда не имела дела с отравляющими веществами…

— Но их могли затопить в другое время…

— Мы, как несколько раз повторил Михаил Иванович, не нашли никаких следов, — сказал Мазур.

— А как вы отнеслись бы к журналистскому контролю за вашей работой? — встрял очередной незнакомец, возможно, и звезда в своем ремесле, но у Мазура он не вызывал никаких ассоциаций.

— Интересно бы посмотреть на этот контроль… — искренне усмехнулся он. — Кто-нибудь из вас умеет обращаться с аквалангом? Никто? Увы, без этого весь контроль сведется к тому, что вы будете часами скучать на палубе, пока мы плаваем и погружаемся к затонувшим кораблям…

— Можно же быстренько научиться, пройти инструктаж…

Мазур терпеливо объяснил кое-что насчет сложности работы на глубине в добрых сорок метров, но не уверен был, что сумел убедить, репортер замолчал с таким видом, будто был семи пядей во лбу и мгновенно сообразил, что ему пытаются задурить мозги детскими отговорками.