Крючок для пираньи - Бушков Александр

Внизу, кажется, сломили слабое сопротивление единственного стража порядка. И точно, перекрывая прочий гомон, торжествующий бас возвестил:

— Готово, вот она, пушка!

Истерически закричала женщина, кричавшая, что она здесь ни при чем, а искать следует в двести шестом номере.

— Ходу! — скомандовал Кацуба. — Кидаем шмотки, к черту!

Мазуровский номер был ближе, в него и кинулись, ухитрившись с первой попытки угодить ключом в замочную скважину. Вверх по лестнице волной поднимался топот.

Майор, матерясь под нос, дергал заклеенное окно. Подалось наконец. В дверь уже начинали дубасить кулаками и ногами, но она, сработанная на совесть, могла продержаться долго.

— Живо! — приказал Кацуба, держа распахнутую створку, словно предупредительный швейцар.

Мазур полез первым, нога сорвалась, он едва удержал равновесие, ухватившись за вторую створку, одним прыжком перемахнул на невысокий балкон, огражденный толстыми каменными перилами. Казалось, внизу глубокая пропасть.

Сгруппировавшись, он прыгнул в темноту, удержался на ногах по всем правилам, инстинктивно отпрянул не на открытое место, а к стене — там было безопаснее всего, прыгавшие следом не свалятся на голову.

Распластанной летучей мышью мелькнул Паша, приземлился, грамотно согнув ноги в коленках, его повело в сторону, но устоял, а следом обрушился Кацуба.

Они прислушались, стоя тесной кучкой.

— Вон они! Вон они! В окно выпрыгнули!

Неизвестный доброхот дико орал с гостиничного крыльца, потом кинулся в вестибюль, оглашая его теми же громогласными донесениями.

— Веди, Сусанин, — сказал Кацуба. — Ты город лучше знаешь…

К крыльцу с обеих сторон спешили запоздавшие на расправу, еще ничего толком не соображавшие в изменившейся обстановке. Один, светя перед собой, окликнул Кацубу:

— Что там орут? Сбежали они, что ли?

— Да вроде, — протянул Кацуба.

Послышался сдавленный хрип, шум падения тела. В следующий миг Кацуба хладнокровно выхватил фонарик из руки упавшего, кинул его Паше, тот поймал на лету — и, подсвечивая дорогу короткими вспышками, кинулся куда-то во дворы.

Мазур сосредоточился на одном — не споткнуться. Бежал за вспышками, слыша рядом короткое, экономное дыхание майора, задевал иногда плечом что-то твердое, проблески фонарика то скользили по земле, то уходили вперед, во тьму, выхватывая какие-то углы, ржавые стены сараюшек, кучи хлама… Наперерез промчалась с диким мявом одуревшая кошка, кто-то закричал слева, с пьяным азартом кидаясь наперехват неизвестно зачем. Паша отшвырнул его мимолетным скользящим ударом, завернул за угол…

Мазур полетел кубарем, не успев ничего сообразить, лицом угодил во что-то живое, теплое, шарахнувшееся, вокруг моментально начался ад — рычанье, визг, непонятное мельтешение темных тел, что-то, словно капканом, зажало правую ногу и тут же отпустило. Совсем рядом послышался дичайший вопль — это орал Кацуба, стоя на месте, поднимая Мазура за шиворот.

Все кончилось столь же мгновенно. Вдали затихал мелкий топоток, слышался визг и лай. Только теперь Мазур сообразил, что стряслось: они с маху влетели в самую середину расположившейся на ночлег собачьей стаи, оттаптывая лапы, хвосты и головы…

— Посвети, — сказал он. — Меня вроде цапнули…

Паша посветил:

— Ерунда, даже штаны не порвала… А ты?

— Да это я просто так орал, — сказал Кацуба. — В порядке запугивания. Не стрелять же было в них… — Его прошиб чуть-чуть истерический смешок: — Мужики, названия этому идиотству я и не подберу. Три профессионала, терминаторы, убивцы, драпают по темным закоулкам от разъяренной деревенщины… Вы в конторе помалкивайте, а то засмеют и клички приклеят…

Они заржали — ситуация и в самом деле была дурацкая, скажи кто Мазуру, не поверил бы.

— А в общем, веселого мало, — рассудительно сказал Кацуба, отсмеявшись первым. — Эта деревенщина могла, навалившись скопом, так отмудохать… Пошли?

Они пустились в осторожные странствия по темным улицам. Пару раз пришлось обходить разгромленные магазины, возле которых стояли в ореоле вспышек милицейские машины. Один раз деловой рысцой пробежали мимо магазина, к которому милиция еще не подоспела, и из темной его глубины таскали охапками спиртное бодрые аборигены, подбадривая друг друга бодрыми выкриками. Кто-то даже гостеприимно заорал вслед:

— Мужики! Вы чего мимо? Печень, что ли, не позволяет?

— Какая, нахер, печень! — крикнул Кацуба, ускоряя шаг. — Танки идут, вы что, не слышите? Ментам на подмогу!