Ярость - Никитин Юрий Александрович

А вот и Матолч — впереди всех на могучем коне. Я узнал его хищную фигуру под коротким плащом. Я узнал бы оборотня в любом случае, поскольку лежавший рядом со мною Ллорин едва не вскочил на ноги и не бросился на дорогу. Втягивая носом воздух, он с трудом сдерживал рвущийся из груди крик, и все-таки в голосе его была неприкрытая угроза, когда он прошептал мне на ухо:

— Помни, Матолч — мой!

Следом поехала Эдейри, скорчившаяся, с головы до ног закутанная в плотную материю, и холодом повеяло от ее капюшона.

А вот и Медея!

Я закрыл глаза и открыл их тогда, когда ее алое платье должно было растаять в чернильной темноте. В мозгу все перепуталось, смешалось в хаотическом беспорядке, и я вознамерился отступить от тщательно отработанного и согласованного плана нападения на замок. Прихоть это или безрассудство, но я пытался противиться возникшему во мне желанию.

Не знаю, приходилось ли мне наблюдать за жертвоприношением в Кэр Сапнире, по крайней мере ничего подобного я не помню. Такое белое пятно в моей памяти грозило мне неприятностями, и притом немалыми. Пока память Ганелона не воскресит до малейших деталей всю церемонию шабаша, пока лорд не увидит, каким образом принимает Ллур через Золотое Окно приношения, он не может рассчитывать на победу над Советом и Ллуром. Это был провал в моей памяти, и его необходимо заполнить. Не исключено также, что все объяснялось обычным любопытством. Или же я отзывался на зов Ллура.

— Ллорин, подожди меня здесь, — бросил я через плечо. — Мы должны удостовериться, что процессия вошла в Кэр Сапнир я шабаш начался. Не будучи уверен, я не хочу начинать атаку. Подожди здесь.

Ллорин попытался задержать меня, но я скрылся в темноте раньше, чем он успел заговорить. Выбравшись на дорогу, я устремился вслед процессии к долине, торопясь успеть к началу мессы в Кэр Сапнире, их черной мессы. Я бежал, и мне казалось, что неповторимый запах тела Медеи заполнил окрестности; я вдыхал запах ведьмы и задыхался от страсти, ненависти и любви к ней.

— Она умрет первой! — пообещал я самому себе.

Я догнал хвост колонны, когда голова ее уже втягивалась в черный зев башни. Выровняв дыхание и стараясь оставаться незамеченным, я наблюдал, как проходили один за другим в Кэр Сапнир участники процессии, словно поглощаясь кромешной темнотой. Еще несколько мгновений, и тяжелые ворота закрылись с гулким грохотом.

Что-то всколыхнулось в моем подсознании, заставило свернуть налево, обойти высокую стену. Я послушно повиновался требованию инстинкта и, словно лунатик, двинулся к цели, о которой не имел никакого представления. Все тот же инстинкт подвел меня к выступу в стене, заставил опустить ладонь на его поверхность. Она была шершавой на ощупь, с выбоинами и углублениями. Первыми вспомнили мои пальцы — они начали скользить вдоль борозд, в то время как я не переставал удивляться: зачем мне это нужно?

Легкий нажим, и массивный камень поплыл под моей ладонью. Выступ являлся основным элементом хитроумной системы, выполняющей функции ключа не совсем обычной двери, или же рычагом, сдвигающим плиту, прикрывающую проем в стене. Так или иначе, но громадный каменный блок отодвинулся в сторону, явив зев прохода, и я из черной ночи вступил в чернильную темноту туннеля. Мои ноги вели меня — они ЗНАЛИ этот проход в каменной кладке.

Предо мною возникла лестница, но мои ноги были готовы к встрече со ступеньками, и я не споткнулся. Мне было крайне интересно двигаться вслепую под низко нависшим сводом, не зная и не догадываясь, где окажусь в итоге. Казалось, я взбирался по лестнице целую вечность.

Ллур находился где-то рядом. Я чувствовал его присутствие, оно давило на мой мозг, во много раз усиливаясь из-за узкого пространства в этом гранитном мешке, ударяя по перепонкам ушей раскатами грома. Что-то во мне завибрировало в ответ, сладостная истома охватила меня, и только огромным напряжением воли я справился с нею.

Завещанная предками церемония больше не связывала меня с Ллуром. Порвав с прошлым, мог ли я считаться избранником Ллура?! И все-таки при мысли о жертвах, прошествовавших безропотно в раскрытые ворота Кэр Сапнира, готовых склониться над алтарем, подставляя горло остро отточенному лезвию обсидианового ножа, что-то начинало дрожать во мне, и я окунался в состояние, сходное с экстазом. Помнит ли обо мне в этот миг Медея и остальные члены Совета, все те, кто собирался принести меня в жертву прошлой ночью?

Лестница кончилась, и мои ноги перестали двигаться. Трудно было что-либо разглядеть в этой темноте, но я знал, что передо мною стена, которую следует ощупать, найти слегка выступающий блок и затем изо всех сил нажать на него. И когда я проделал все это, значительная часть темноты скользнула в сторону, позволив мне вести наблюдение за начавшимся шабашем.

Кэр Сапнир — фантастический сад, сад из могучих колонн, устремившихся ввысь и теряющихся в бесконечной темноте. И вдруг над головой заструился свет, источник которого находился слишком высоко, чтобы я мог его разглядеть. Сердце мое затрепыхалось и остановилось на мгновение, лишь только я догадался, что розовое свечение исходит из Золотого Окна.

Память вернулась ко мне! Да, это Окно Ллура. Окно жертвоприношений. Я был не в состоянии разглядеть его, но подхлестнутое памятью воображение услужливо нарисовало мне его формы. Изначально светилось это окно в Кэр Ллуре, и изначально далеко за ним, в бесконечности, обитал сам Ллур. Над Кэр Сапниром и другими святилищами Темного Мира, где приносились жертвы, высились не более чем копии Золотого Окна. Они исходили светом лишь тогда, когда являвшийся из тьмы Ллур проходил сквозь них, единственный во всей Вселенной, кто мог сделать это.

В глубине небосвода голодный и разъяренный Ллур купался в золотом свечении, словно в лучах солнца, явившегося среди ночи осветить шпили храма. Я все еще не мог вспомнить, где именно находится Окно Сапнира и какой оно формы. Но я признал этот золотистый свет всеми фибрами своей души, и когда я смотрел, как он становится все ярче и ярче, словно пытаясь подпалить колонны храма, все внутри меня дрожало от восторга.

Далеко внизу я увидел ненавистных членов Совета; их крохотные фигурки можно было различить только благодаря расцветке их плащей: Матолч в зеленом, Эдейри в желтом и Медея в алом. За их спинами расположились стражники. Рабынь уже не было видно, кроме одной из них, слепо двигавшейся среди колонн. Я опоздал и не увидел, в какую сторону они все направились, но не трудно было догадаться, где должна была оборваться их жизненная нить. Зев Окна распахнулся в ожидании жертвы, и рано или поздно поглотит всех доставленных сюда рабынь.