11.22.63 - Кинг Стивен

Когда они ушли, я развернул бумажку. Это была страничка из его записной книжки. Он написал три предложения, вероятно, когда я говорил по телефону с Джеком Кеннеди.

«Ваш телефон прослушивается. Я приду к вам в 21:00. Сожгите это и смойте пепел».

Я сжег эту записку, как Сэйди сожгла мою, потом снял телефонную трубку и открутил крышку микрофона. Внутри к проводам был подключен голубой цилиндр, не больше батарейки типа АА. Я рассмеялся, увидев на нем японские надписи — мне вспомнился старый приятель Тихий Мич.

Подергивая, я отсоединил эту штучку, положил себе в карман, закрутил крышку микрофона и набрал 0. Со стороны телефонистки зависла продолжительная пауза, после того как я назвал ей свое имя. Я уже собирался положить трубку и попробовать вновь, как вдруг услышал плач, это ревела телефонистка, которая начала благодарить меня за то, что я спас президента. Если она может что-то для меня сделать, сказала она, если кто-нибудь во всем отеле может что-то сделать, мне следует всего лишь позвонить, ее зовут Мэри, она готовачем-угодно отблагодарить меня.

— Вы можете начать прямо сейчас, соединив меня с Джоди, — сказал я ей, и назвал номер Дика.

— Сейчас, мистер Эмберсон. Благослови вас Бог, сэр. Уже соединяю.

Телефон прогудел дважды, Дик поднял трубку. Гортанным голосом, утомлено, словно болезнь его еще больше ухудшилась, он проговорил:

— Если это вновь какой-нибудь чертов репортер…

— Это не репортер, Дик. Это я, Джордж, — пауза. — Джейк.

— Ох, Джейк, — произнес он тоскливо, а потом он начал плакать. Я ждал, сжимая трубку так крепко, что ладони стало больно. Стучало в висках. День умирал, но свет, который лился в окна, было все еще ярким. Издалека я расслышал грохот грома. В конце концов, он отозвался. — С вами все хорошо?

— Да, но Сэйди…

— Я знаю. Об этом передают в новостях. Я слышал, пока ехал в Форт-Уорт.

Итак, женщина с детской коляской и водитель буксировочной машины из автосервиса «Эссо» сделали так, как я от них и ожидал. Благодарить Бога. Не то чтобы это казалось очень важным сейчас, когда я сидел, слушая, как этот убитый горем старик пытается сдержать слезы.

— Дик…вы считаете, что я виноват? Я пойму, если так.

— Нет, — в конце концов, ответил он. — И Элли так не считает. Когда Сэйди принимала какое-то решение, она шла до конца. А если она нашла вас на Мерседес-стрит в Форт-Уорте, это я ей посоветовал вас там искать.

— Да, я был там.

— Ее застрелил этот сукин сын? В новостях говорят, что он.

— Да. Он стрелял у меня, но моя негодная нога… я перецепился через какую-то коробку или что-то такое и упал. Она была сразу за мной.

— Господи Иисусе, — его голос немного окреп. — Но она погибла, делая благое дело. Этого я и буду придерживаться. И вам надо этого придерживаться тоже.

— Без нее я туда ни за что не добрался бы. Если бы вы только ее видели… как она решительно действовала… как отчаянно…

— Господи Иисусе, — повторил он. Вздыхая. Он говорил голосом старого-престарого человека. — Итак, все это было правдой. Все, что вы говорили. И все, что она говорила о вас. Вы на самом деле из будущего, конечно же?

Как я обрадовался, что жучок лежит у меня в кармане. Я сомневался, чтобы они успели поставить прослушку в самой комнате, тем не менее, все равно прикрыл ладонью микрофон и понизил голос.

— Ни слова об этом полиции или репортерам.

— Святой Боже, нет! — сама эта идея его привела в негодование. — После такого вам никогда не удалось бы глотнуть свободного воздуха!

— Вы ездили, вы забрали наши вещи из багажника «Шеви»? Даже после…

— Еще бы. Я же знал, как это важно, так как только услышал, сразу же понял, что вы подпадете под подозрение.

— Я думаю, у меня все будет хорошо, — сказал я. — Но вам надо открыть мой портфель и…у вас есть мусоросжигатель?

— Да, стоит за гаражом.

— В портфеле лежит голубая тетрадь. Сожгите ее. Вы сделаете это ради меня? — «И ради Сэйди. Мы оба полагаемся на вас».

— Да. Сделаю. Джейк, мне так жаль, я разделяю ваше горе.

— А я ваше. Ваше и мисс Элли.

— Это нечестно! — взорвался он. — Мне безразлично, что он президент, это не справедливая цена!

— Да, — произнес я. — Не справедливая. Но, Дик… речь идет не только о президенте. Речь идет обо всем том плохом, что должно произойти, если его убьют.

— Думаю, мне нужно поверить вашим словам. Но как же тяжело.

— Я знаю.

Устроят ли они мемориальное собрание в честь Сэйди в школе, как когда-то устроили в честь Мими? Конечно, устроят. Телеканалы пришлют съемочные группы, и во всей Америке к тому времени не будет ни одной пары сухих глаз. Но когда шоу закончится, Сэйди так и останется мертвой.

В том случае, если я этого не изменю. Это означает, что вновь надо пройти через все, но ради Сэйди я это сделаю. Даже если она бросит только один взгляд на меня на вечеринке, где я ее впервые встретил, и решит, что я слишком старый для нее (хотя я буду стараться из всех моих сил, чтобы она поменяла свое мнение). Был даже один плюс, теперь, когда я знал, что Ли действительно был одиноким стрелком, я не должен был бы ждать так долго, прежде чем отправить на тот свет это жалкое гаденыша.

— Джейк? Вы еще здесь?

— Да. И не забывайте называть меня Джорджем, когда с кем-то будет говорить обо мне, о'кей?

— Относительно этого не переживайте. Пусть я стар, но мозг у меня еще работает, дай бог каждому. Я вас еще смогу увидеть?

«Вряд ли, если агент Гости скажет мне то, что я хочу услышать», — подумал я.

— Если нет, это будет означать, что все делается к лучшему.

— Хорошо. Джейк… то есть Джордж… а она… она что-нибудь успела сказать в конце?

Я не собирался передавать ему ее последние слова, это было личное, но я мог подарить ему другое. Он это сможет передать Элли, а Элли передаст всем друзьям Сэйди в Джоди. А их у нее было немало.

— Она спросила, жив ли президент. А когда я сказал ей, что он в безопасности, она закрыла глаза и отошла.

Дик вновь начал плакать. У меня скривилось лицо. Слезы принесли бы облегчение, но глаза мои оставались сухими, как камешки.

— Прощайте, — произнес я. — Прощайте, старый друг.

Я деликатно повесил трубку и сидел некоторое время недвижимо на месте, наблюдая, как краснеет за окном Даллас, когда в нем садится солнце. «Вечером небо краснеет — душа моряка радуется» — говорит старая пословица… но я вновь услышал ворчание грома. Через пять минут, овладев собой, я снял трубку моего очищенного от жучка телефона и вновь набрал цифру 0. Сказал Мэри, что хочу поспать, и попросил ее разбудить меня звонком в восемь. А также попросил до того времени поставить на мой номер отметку «не беспокоить».

— О, об этом уже позаботились, — возбужденно сообщила она. — Никаких входящих звонков в вашу комнату, приказ шефа полиции. — Она резко изменила тон. — Он был сумасшедшим, мистер Эмберсон? Я имею ввиду, он должен был бы, или он прикидывался сумасшедшим?

Вспомнились те его вертлявые глазки и демоническая гримаса.

— О, да, — ответил я. — Безусловно сумасшедшим. В восемь, Мэри. А до этого ничего.

Я положил трубку, лишив ее возможности еще что-то спросить. И тогда разулся (сбрасывание левой туфли было медленным, болезненным процессом), лег на кровать и прикрыл ладонями глаза. Увидел, как Сэйди танцует мэдисон. Увидел, как Сэйди упрашивает меня: заходите, добрый человек, как спрашивает, люблю ли я кекс. Увидел ее у себя на руках, как блестят, глядя вверх, на меня, ее умирающие глаза.

Я подумал о кроличьей норе, о том, что каждый раз, когда ее проходишь, происходит полная переустановка.

Наконец-то я заснул.

Гости постучал в дверь ровно в девять. Я открыл, и он заплыл вовнутрь. В одной руке он держал портфель (но не мой портфель, итак, с этим пока что все было хорошо). Во второй — бутылку шампанского, хорошего сорта, «Moët de Chandon»[678], с красно-бледно-голубым бантом на горлышке. Вид у Гости был уставший.

— Эмберсон, — произнес он.

— Гости, — отозвался я.

Он прикрыл дверь, потом показал на телефон. Я извлечение из кармана жучок и продемонстрировал ему. Он кивнул.

— Других нет? — спросил я.

— Нет. Этот был установлен ДДП, а дело теперь наше. Все под прямым контролем Гувера. Если кто-то спросит вас о телефонном жучке, вы нашли его самостоятельно.

— О'кей.

Он протянул мне бутылку.

— Подарок от менеджмента. Настояли, чтобы я вам отнес. Поднимете бокал за президента Соединенных Штатов?

Учитывая то, что моя Сэйди сейчас лежала на прозекторском столе в окружном морге, у меня не было охоты к тостам. Я достиг успеха, и этот успех был на вкус хуже пепла.