Алюмен. Книга первая. Механизм Времени - Валентинов Андрей

Романтика, чтоб ее!

– Восславим датские пироскафы! – крикнул он как можно беззаботнее. – Полковник! Что там придумал Николя Карно?

«Анхольт» снизил скорость. Качка уменьшилась.

– Да славятся пироскафы и Роберт Фултон, великий отец их! – Эрстед сумел перебраться поближе. – Вовеки веков, амен! Представь, Торвен, движитель будущего. Который способен не колеса вращать, а нести нас на крыльях – над самой водой...

Пин-эр внезапно сделала странный жест. Эрстед кивнул в ответ; морщась, развернул ладонь загипсованной руки. Сильные пальцы китаянки коснулись загрубелой кожи, нарисовав иероглиф. Еще, еще, еще...

– Знаешь, юнкер... э-э... Короче, это она о тебе, – полковник кашлянул не без смущения. – «Хромой бумажный червь – железный червь». В целом, можешь считать комплиментом.

Ответ застрял у Зануды в горле. Он хотел поблагодарить девицу – хотя бы за остроумие, за полет воображения. Сам гере Торвен, при его скромности и самокритичности, до такого бы не додумался. Со стороны, впрочем, виднее. Тридцать семь лет, лысина, шлеп-нога...

– Проклятье!

Воронка с дикой скоростью зарастала, рубцевалась, как язва после лечения. Стали пологими стены. Темное дно поднялось до обычного, давно промеренного уровня. Пены, напротив, прибавилось. Казалось, цирюльник Оккам отложил бритву и взял помазок, хорошенько намылив щеки клиенту. Рев и свист стихли, уступили место привычному шуму моря.

Еще чуть-чуть – и «зев» захлопнется, сгинет без следа...

– Волна! Эй, на мостике!..

В брюхо тучам, обжигая, ударил пар. «Анхольт», умница, все понял. Пироскаф был молод, но учен – истинный сын Века Науки. Ходить по морю без знания гидравлики – нонсенс. А что бывает при быстром перемещении больших масс воды – это известно распоследнему баркасу.

Гудок.

Новый столб пара.

Палуба дрогнула. Колеса с удвоенной силой врезались в воду...

...Воронка сомкнулась.

Соль под веками растворилась без остатка. Зануда онемел – горло перехватило стальным обручем гаротты. Сомкнувшись, воды вспучились, поднялись болотно-зеленым горбом, замерли на миг. Упали; рухнули, взбесились...

«Святой Кнуд и Святая Агнесса! Святой Кнуд...»

Волна!

Матовый обруч, выточенный из млечного опала, проступил из-под беспокойной зелени. Вырос, теряя цвет, зато набирая объем. Без лишнего шума, без надежды на пощаду – превратился в девятый вал, вскипел косматым гребешком. Покатил... понесся... рванул вдогон...

«Анхольт» молотил по воде колесами. Дым из черной трубы рвался к небу. Палуба дрожала, как в пляске святого Витта. Нос пироскафа резал послушную воду. Ветер свистел в ушах.

Вал настигал добычу.

– Не успеем, – констатировал Зануда, обретя дар речи.

И прикусил язык. Приговор не обязательно произносить вслух. Да и куда нам, горемычным, успевать? К берегу? колесами по траве? К Северному полюсу, за льдами спрятаться? Карно, Карно, где же твои крылья?

– Зато наберем скорость, – невозмутимо прозвучало от борта. – Физика, дружище. Если скорости сравняются или будут близки – сила удара уменьшится...

Закончить урок Эрстеду не дали. Китаянка хлопнула его по плечу, указала на трап, ведущий в трюм. Намек поняли оба – как и то, что Хромому Червю не успеть.

– Остаемся, – бросил Однорукий Полковник. – Жаль, веревки нет!

Вал приблизился, встал стеной. Цвет молодой листвы – у подножья. Жабья шкура – у бородавчатой вершины. В узкую полоску свернулось небо. Влажная гора накатывалась, тянулась к пироскафу.

Веревка? трюм?! Если эта махина ударит...

– Цепляемся!

Руки переплелись с поручнями. Фрекен Пин-эр обхватила Эрстеда за шею – захочешь, не оторвешь; сжала железными пальцами локоть Зануды. Пусть черти сплетничают в аду! На краю гибели – не до приличий. Кто удержит слабых мужчин, кто спасет от водяных драконов, если не девица-тихоня, белая цапля Поднебесной?

– Юнкер Тор-р-рвен! Гляди веселей! Песню-ю-ю!..

• Бросай жену и ремесло,
• Целуй крестильный крест,
• И под ружье, как под седло,
• Вставай-ка, Йоханнес!

• Будь жеребцом, не будь ослом,
• Скачи путем кривым —
• Хорош на голове шелом,
• Да нету головы!
• О-хэй-и-йодле-йодле-хэй!
• Да нету головы!

Стена закрыла горизонт. Горло заполнила вязкая мокрота. Утихла дрожь палубы. Казалось, пироскаф собирается с силами, желая достойно встретить удар судьбы. Замерли клочья дыма над трубой. Бог Нептун расправил плечи, взмахнул трезубцем.