Герой - Мазин Александр

Духарев промолчал. Но отметил: раньше за великим князем подобных сомнений не замечалось. то сделано — то сделано.

Чувства не обманули Святослава.

Никифор Эротик не сразу отбыл в Константинополь. По дороге он задержался в южной Булгарии, где посулами и деньгами убедил население нескольких расположенных к Византии городов не открывать ворот Святославу. Мол, скоро сюда придут войска автократора, сотрут россов в труху, а преданных — вознаградят.

Никифор Эротик очень надеялся, что так и будет. А не сдавшиеся города не позволят Святославу перекрыть сухопутную дорогу в Булгарию. И Никифор Фока простит своего тезку за то, что царевичи оказались в руках катархонта тавроскифов.

Так отплатил Святославу за снисходительность патрикий Никифор Эротик. Но его спутник и соратник проедр евхаитский Филофей тоже не преминул, по велению своего кесаря, напакостить россам.

Проедр отправился к своим давним знакомцам пацинакам и опять-таки деньгами и посулами убедил их оказать Константинополю некую услугу, ставшую тем камнем, о который споткнулся победоносный конь полководца Святослава Игоревича.

* * *

— Ты пришел воевать со мной, — сказал Святослав. — Значит — ты мой враг.

— Это мое царство, — царевич Борис боялся, но изо всех сил старался скрыть страх.

«Еще бы ему не бояться, — подумал Духарев. — Попал, как кур во щи».

Парнишка всю жизнь провел в заложниках у ромейских кесарей. А уж чего там только не рассказывали о таких, как Святослав. Будто режут и бесчестят всех подряд, невзирая на пол и возраст. Жгут тысячами, и тысячами на кол сажают. Звери лютые, одним словом. Только что человечину не жрут. И то не факт...

Страшно парнишке...

Хотя какой он «парнишка», если подумать. Святослав его на год младше. Но Святослав — воин, князь, полководец. Ему и железа не надо, чтобы прикончить такого, как царевич. Одной рукой задушит. Страшно Борису, но держится неплохо. Всё-таки не вода в жилах течет — кровь царя Симеона.

— Это мое царство. А ты пришел его воевать.

— Не сам, — уточнил Святослав. — Твои дружки ромеи позвали — царство твое взять. И золота пообещали — на двух кораблях не увезти. Только расплатиться что-то не спешат.

— Я дам тебе золото! — быстро сказал царевич. — Столько, сколько обещали ромеи. Больше дам. Только уходи!

— Дашь? Правда? — Святослав засмеялся. И воеводы его, Икмор, Свенельд, Лют, Щенкель — тоже захохотали. Эко пошутил булгарин. Всё, что есть у него, все, что было, — теперь в руках русов. Да и сам он...

Царевич покраснел. Понял, что глупость сморозил.

— Я могу попросить у кесаря Никифора... — пробормотал он. — Чтоб он заплатил...

— Он заплатит, — подал голос Икмор. — А не заплатит, так мы через горы перейдем и сами возьмем.

— Жить хочешь, Борис? — спросил великий князь.

Царевич посмотрел ему в глаза... и кивнул.

Святослав усмехнулся... И вовремя вспомнил, что у булгар всё наоборот: покачал головой — да, кивнул — нет.

— Не хочешь жить?

— В бесчестье — не хочу, — твердо ответил царевич.

Святослав молчал. Долго. Духарев царевичу сочувствовал. Он знал: Святослав не станет его убивать, но царевич-то об этом не знал.

— Ладно, — наконец произнес великий князь, словно после долгого раздумья. — В бесчестье жить не будешь... Жить будешь — хаканом. Царем по-вашему. Но... — тяжелый немигающий взгляд уперся в Бориса, и тот даже отшатнулся слегка, словно ладонью в лицо толкнули. — ... Но клятву мне принесешь. Что будешь в союзе со мной против всех моих врагов. Братом мне будешь. Младшим. И Богом своим мне в этом поклянешься. Согласен?

— А ты? — храбро спросил царевич. — В чем поклянешься мне ты, великий князь?

— Я клятву твою приму, — сурово сказал Святослав. — Этого довольно. Но ты не бойся. Царства я твоего отбирать не стану. Даже казну отца твоего тебе оставлю — негоже брату моему нищим быть. Ромеев тоже не бойся. Они тебя будут бояться, коли братом моим будешь. Одно запомни: преступишь клятву — уж не знаю, как тебя твой Бог наказывать будет, а я тебе обещаю смерть скорую и страшную. А теперь выбирай, сын кесаря, что тебе любо: венок смертный или венец царский.

— Царский, — не раздумывая ответил Борис. И вдруг вспомнил: — А с братом моим — что?

— Да то же, — сказал Святослав. — Или бесславная смерть, или клятва и жизнь. Только без царства. Оно ведь у вас пока одно. Другого еще не завоевали.