Князь - Мазин Александр

– А-а-а… – убедившись, что с отцом все в порядке, парень мгновенно расслабился, бросил меч на подушки, легонько пнул персиянку, бросил ей по-хузарски: – Заткнись, дурочка!

За спиной его уже теснились обитатели дома. Кто одет, кто не очень, но все с оружием. Спасать прибежали…

– Все путем! Сон дурной привиделся! – пояснил еще раз Духарев.

Народ рассосался. Кроме Артема, который все еще с сомнением глядел на отца. Парень знал: на батьку временами накатывает. Потому как ведун. Тяжкое это дело – через Кромку шастать. Тяжкое… и уважаемое. Что бы там мамка не говорила.

Будучи верующим христианином и даже получив кое-какое теологическое образование, Артем всю свою короткую жизнь провел среди язычников-варягов. Он никогда не посмел бы сказать, что отца одолевают бесы. И посмей при нем кто-то такое сказать, Артем бы ему сталью глотку заткнул.

– А ты быстрый, сынок, – похвалил Духарев. – Здорово я орал?

Артем улыбнулся:

– Как тур! Нет, как зубр!

– Так я и подумал. Ладно, сынок, иди, отдыхай, я в порядке.

Артем кивнул и вышел, не забыв прихватить меч, поднять выбитую дверь и прикрыть ею проем.

Духарев откинулся на подушки, поманил пальцем персияночку:

– Иди сюда!

Девчонка вытерла личико, подползла на четвереньках.

– Ударил я тебя, больно сделал?

Персияночка энергично замотала головой.

– Не бойся, – сказал Духарев. – Ублажишь меня как следует – не обижу.

– Я… я плохо умею, господин. Я… Меня только месяц как почтенный Егуда купцу Бороте отдал. А Борота, он старый уже. Хотел меня в Киев отправить, брату в подарок…

Духарев фыркнул. Можно было и догадаться, что ему девственницу подсунут. Почтят, так сказать. Должен был раньше сообразить, не в первый раз такое. Самому надо было выбирать… По здешним обычаям, девственница – это особый почет. И никакой деликатности в обращении с ней не требовалось. Чувства и ощущения девушки, тем более рабыни, никого не волновали. Но Духарев так не умел.

… В бассейне, вровень с покатым полом, плескалась прозрачная вода. Духарев взял с подноса стопарик виски, проглотил, отлакировал, хлебнув из деревянной кружки мутноватое нефильтрованное пиво. Подплывшая сзади девка обхватила его руками и ногами, поцеловала в ухо.

– Отхлынь, – недовольно буркнул Духарев, стряхнул девку и неуклюже, словно тюлень, полез из бассейна.

В парной сидели двое мужчин примерно духаревского возраста, но помельче. Один – загорелый, другой – бледный и волосатый.

– А-а-а… Иваныч! Ну как шалава?

– Шалава и есть. Подвинься! – проворчал Духарев, взбираясь на полок.

В парной сразу стало тесно.

– А тебе генерал звонил, – доложил загорелый.

– Который?

– Летчик. Загоруйченко. Просил перезвонить. Будешь?

– Чего ему надо?

– Ну ты даешь, Иваныч! – засмеялся загорелый. – Денег хочет. За АНы.

– А АНы где?

– Говорит, в следующем месяце. Что-то там у них со списанием…

– Пусть он мне мозги не трахает! – злобно процедил Духарев. – Хватит с него аванса.

– Я ему так и сказал.

– А он что?

– Хочет с тобой перетереть.

– Я ему перетру!… в жопу!

Париться расхотелось. Духарев слез с полка. Вышел из парной. Глянул мимоходом в зеркало, скривился: щеки как у мастифа, глаз не видать, зато брюхо…

Загоруйченко, сука! Отстрелить его, что ли? А что толку? Потом с другим мудаком мудохаться. Вот жизнь, бля! Как генеральские погоны: ни одного просвета! Жениться, что ли?

Когда Духарев проснулся, персияночка уже испарилась. В комнате гулял теплый ветерок: дом был построен по уму, с учетом местной жарищи.

Дружинный отрок принес кадушку с водой. Духарев глянул на себя в серебряное зеркало. Остался доволен: суров и силен. Вспомнился тот, из сна. Неужели и его лицо может превратиться в такую свиную ряху? Не дай Бог…

Завтракали во дворе. Серегины гридни сели за стол, как дома – в одних рубахах. Духарев хотел было сделать втык, но заметил часовых у ворот и стрелка-сигнальщика на крыше. Учитывая, что киевское подворье по сути – маленькая крепость, меры безопасности можно было считать удовлетворительными.

Сергей поинтересовался, где Велим. Ему ответили, что сотник уже позавтракал и поехал к князю за новостями. И Артем с ним.

Все правильно. Если воевода спит, а служба идет, значит, хороший воевода.