С.С.С.М. - Чепурина Мария

Тон вопрошающего был задорным и угрожающим одновременно, так что шофера неудержимо потянуло согласиться. Сопротивляться своему желанию он не стал.

– Шпицрутену – слава! Залазьте.

Молодой штурмовик и еще один, постарше, уселись в кабину. Остальные, тоже не мальчики, залезли в кузов и устроились там прямо на коробках со свининой. Багажа у них было всего ничего: один серый мешок с чем-то крупным. Наверно, с едой.

– Как дела, приятель? – подмигнул водителю молодой пассажир. – Что в городе говорят?

– Ну… – По лысине шофера пробежала капля пота. – Говорят, что при фашистах жить отлично.

– А еще что? – спросил старый.

– Э-э-э… – Водитель покраснел. – Хм… Рыжих давим… Коммунистов обезвреживаем… Все у нас прекрасно!

– А с войны какие новости? – попутчики никак не унимались.

– Силы нашей обороны, осуществляя атаку по всем направлениям, жмут шпляндских и фратрийских бандитов, заставляя их сдаваться в плен целыми ротами! Торжество брюннского оружия близко, как никогда! Война будет молниеносной! Да здравствует победа! Да здравствует победа! Да здравствует победа! – оттарабанил водитель и с надеждой, краем глаза глянул на фашистов.

– Да ты, дружище, замечательно осведомлен в политической обстановке! – одобрили его «изложение» Краслен и Гюнтер. – Партия была бы тебе благодарна, если бы ты ехал чуточку побыстрее.

– Так точно! – вокликнул шофер.

Грузовик рванул с места, роняя консервы.

Всю дорогу перепуганный водитель пересказывал попутчикам услышанную по радио пропаганду и выкрикивал фашистские лозунги. Дорога была недолгой, но Кирпичников и Вальд так утомились от изъявлений лояльности, что, решив хоть немного разрядить атмосферу, начали насвистывать «Рио-риту». Водитель покорно подпевал им.

25

Многоквартирный дом на окраине Виллендорфа, на восьмом этаже которого брюннские коммунисты предоставили убежище ученым и Краслену, был лишен водопровода и имел печное отопление. Из-за этого на лестницах беспрестанно вспыхивали ссоры между жильцами, тащившими наверх ведра с водой, и теми, кто колол дрова (не в квартире же этим заниматься!). На тесных площадках, и без того заваленных барахлом вроде медных тазов, старых ящиков, стиральных досок и поломанных детских кроваток, граждане, озабоченные мойкой и готовкой, мешали тем, кто решал проблемы отопления. Добавьте сюда коммивояжеров, заблудившихся пьяниц, зашедших погреться бродяг и проводящих «профилактические проверки» полицаев – лестница жила насыщенной жизнью, и это несмотря на отсутствие всякого освещения! Конечно, те, кто выходил колоть дрова, обычно приносили с собой керосиновую лампу, но все остальное время на лестнице царила абсолютная темнота. Желающие справить малую нужду этим активно пользовались.

По большей части дом был населен рабочими. Исключение составлял лишь врач, обитавший на первым этаже. Сейчас он деловито складывал свои инструменты в чемоданчик, искоса поглядывая на стол с телом лысой девочки, аккуратно зашитым в нескольких местах.

– И что вы намерены делать? – спросил он с умешкой. – Ждать ее воскрешения?

– Как видите, мои друзья верят в восстание из мертвых! – Кирпичников картинно развел руками.

Хозяйка сняла с печи кастрюльку с кипящей водой, перелила немного в кувшин, добавила холодной.

– Ей-богу, первый раз сталкиваюсь с такими безумцами! – воскликнил врач. – Надеюсь, пока я тратил на вас время, моя помощь не понадобилась никому из живых больных!

– А вас и не просили приходить! – ответил взлохмаченный Вальд. – Мы просили только инструменты и несколько основных препаратов.

– Но не мог же я сидеть дома, зная, что на восьмом этаже кому-то нужна помощь! – воскликнул гость. – Вы ничего мне не объяснили! Впрочем, я и теперь ничего не понимаю…

– Мои друзья так любят Империю и канцлера, что готовы на самые рискованные эксперименты, лишь бы научиться воскрешать наших солдат! – примирительно сказал Краслен. – Честно сказать, я тоже в это не верю… Но брюннский гений не терпит никаких преград, как вы считаете?

– Ну… конечно… – сказал доктор, намыливая руки.

Хозяйка полила ему над тазиком.

– Поэтому я подумал, что нашим ученым нельзя мешать ставить эксперименты, какими бы безнадежными те ни казались. Кто знает, может, скоро их вознаградит сам канцлер… А может быть, они поймут, что оживление невозможно, и бросят эту затею.

– Никогда! – Заборский засверкал глазами. – Мы подарим фашистам бессмертие, чего бы это ни стоило!