С.С.С.М. - Чепурина Мария

Кто же? Краслен огляделся. Мерзкое, трусливое чувство снова заворочалось в животе.

– Кто еще отсутствует? – спросил Спартак Маратович.

Все в зале замолчали. Встал Кирпичников:

– Бензины еще нету…

Общий вздох.

– …Но только вы не думайте! Уж в ней-то я уверен, как в себе! Говорю вам, чтоб потом такого не было: «смолчал, мол, укрывает»… Мы с Бензиной честные!

– А где она?

– Скажи нам!

– В парикмахерской…

Кирпичников сам отправил девушку перекраситься в естественный цвет. Вчера на каруселях он с трудом втолковал Бензине, что любит ее и без издевательств над шевелюрой. Никто не запрещал красностранским женщинам быть красивыми, никто не отрицах их естественного стремления нравиться… Но реакция коллектива все равно получилась неприятной:

– Свистулька!

– Вертихвостка!

– Что, она там поселилась? Ведь вчера уже была! Я все заметила!

– Смотри, Краслен! Глядишь, ни с теми свяжется…

– Товарищи, спокойно! – объявил Спартак Маратыч. – Воздержитесь от подобных обвинений! Следствие решит!

– Вот именно! – вскричал Краслен взволнованно. – Чего у Аверьянова не спросите, где был?! А?! Тоже мне работничек!

Надутый Аверьянов бросил на Краслена взгляд, исполненный презрения, но смолчал. На лицах товарищей он и без того читал мрачное подозрение на свой счет.

– Кто бы ни был тем вредителем, – сказал Спартак Маратыч, – его цель ясна и очевидна. Он хотел не дать нам сделать пятилетку в нужный срок, сорвать ударный план. Мне кажется, товарищи, что нужно показать этому гаду, сателлиту капитала, всю решимость, всю сплоченность нашего коллектива! Предлагаю мобилизоваться и принять наш встречный план! Пятилетку в тридцать месяцев! Покажем злопыхателям, на что мы способны!

– Верно!

– Ве-е-еррно!

– Значит, голосуем. Так, кто за?

Единогласно.

3

– Ребят, а где стаканы? – спросил Делер, появившись на пороге комнаты с алюминиевым чайником.

Держать в жилых помещениях кипятильники и примусы не разрешалось техникой безопасности, так что любители гонять чаи на сон грядущий ходили вниз, на кухню.

– Все в столовую забрали. На помывку, – ответил Краслен.

– Ага, – сказал Пятналер. – Отчитали нас за некультурность. Выговор грозили даже сделать, если сами впредь сдавать не будем.

– Мать честная… – буркнул Делер.

Поставил чайник на подоконник, поскольку стол был занят, и пошел искать стаканы.

В холостяцком блоке комбината все было очень прогрессивно и культурно: чистое постельное белье, кровати с тюфяками, шторы на окошках (только что из прачечной!), большой красивый шкап, стол, стулья, радиотарелка в жилых комнатах. Никаких тебе клопов, ни тараканов, ни матрасов из соломы, ни рогож. Удобства – душевая и уборная – на каждом этаже. Конечно, электрические лампочки. Короче говоря, живи и радуйся, не то что в грязных избах при лучине в капиталистическое время.

Койки были трехэтажные, и в комнатах обычно жили шестеро. Краслен дружил с соседями: помимо троих братьев, в комнате с ним вместе обитали токарь Новомир и поэт с двойной фамилией Шариков-Подшипников. Он тоже трудился на заводе: выделывал стихи о глодающих сталь станках, крикливом гомоне болванок и других прогрессивных явлениях. В то время как на капиталистических предприятиях только-только стали появляться столовые для рабочих, Краснострания уже обеспечила трудящихся пищей не только для тела, но и для того, что при старом режиме именовалось «душой»: ни один завод не обходился без штатных поэтов, художников, артистов, чтецов. Свою работу деятели пролетарского искусства называли «творьбой» – смесью борьбы и творчества.

В этот вечер Краслен отдыхал, расположившись на лежанке, почитывая самоучитель эскеридского языка и вполуха слушая беседу Пялера с Пятналером, листавших «Пролетарскую звезду». Сбоку от них за столом пристроился тихоня Новомир. Нацепив круглые очочки, он, как обычно, что-то усиленно чертил: видимо, продолжал работать над своей мечтой – изобретением особого станка, который будет выдавать деталей вдвое больше против современного.

– «…Правобуржуазная „Эксцельсиор“ отмечает, что агрессивные проекты Бриоло встретят несомненное сопротивление со стороны Ангелики, – читал вслух Пялер. – Орган шарматийских националистов „Вандреди“ заявляет, что пора подойти критически к антикрасностранской пропаганде, которая ведется при помощи креста и хоругвей, так как заинтересованные стороны используют ее для своих внешнеполитических и хозяйственных расчетов».