Рождение победителя - Каменистый Артем

Теперь надо толкнуть соответствующую речь перед солдатами и командирами — морально подготовить. Чтобы не было нехороших разговоров за спиной и самоубийственных атак с целью показать свою неимоверную крутизну. То, что для меня дурость и дикость, для них сама война — подобное надо ломать жестко и сразу. Это даже важнее булата и супердоспехов. Если я хочу нормально жить, мне придется изменять само существование этих людей — отличный повод, чтобы начать.

Знать бы еще с чего начинать…

Хлопанье крыльев, на плечо неуверенно плюхается попугай. Похоже, выпил немало, раз до сих пор шатает в полете. Вот ведь алкаш.

Хитрый птиц заподозрив, что на него сейчас могут наехать с критикой образа жизни, припомнив ночные отлучки и повесив всю недостачу вина в погребе, нанес упреждающий удар — заглядывая в мои красноречиво-усталые глаза, с ехидным участием поинтересовался:

— Что? Не спалось?

— На себя посмотри — пьянь летучая. Но на эту тему мы пообщаемся позже, а сейчас признавайся честно и громко: демы люди или погань?

— Псы противные! Козявки из носа! Плевки замороженные! — Зеленый, обуреваемый чувством возмущения, хотел постучать головой о стену, но, не найдя ее рядом, врезал мне твердым лбом в висок, закончив поток брани коротко и негодующе: — Тьфу!

Ну что ж, пернатый — спасибо за помощь. Это можно считать предисловием к моей речи. Начнем:

— Вы видите: даже птицы знают, что демы не люди! А как называются нелюди, которые с тьмой водятся?! Правильно! Погань! Раз они погань, то и воевать с ними мы будем как с поганью!..

Меня несло как Троцкого на митинге. Я снова и снова вдалбливал в головы своих солдат одну простейшую мысль: на нас идут твари поганые, и то, что они похожи на людей, лишь внешнее сходство. Кто бы мог подумать, что аборигены так пострадали от церковного пресса (тактика зло: увидел врага — вытащи меч и бегом мчись на него, а все остальное от лукавого — за изыски в костер) и впридачу страдают тяжелой формой нарциссизма, при которой заболевшие, вместо того чтобы убивать противника без сантиментов, стараются это обставить как можно театральнее. Идеальный вариант, когда имеется куча свидетелей, которые вместо того, чтобы махать железом, разинув рты, любуются на схватку пары идиотов.

Тук сегодня рассказал историю, как в одной из битв некий легендарный рыцарь кинулся на вражеский строй в одиночку, не дождавшись, когда весь отряд подготовится к атаке. Ему даже удалось кого-то прибить и покалечить, прежде чем он пал смертью дебила. С точки зрения горбуна этот полудурок все делал правильно и его имя придется помнить долго.

Маразм…

Кстати — на мой вопрос: «Не ты ли напоил Зеленого?», Тук ответил отрицательно, и, судя по глазам, не соврал. Да и запаха от него не было: по всем уликам этот кривой распутник провел ночь не усугубляя плотский грех — без алкогольных возлияний.

Если попугая поил не он — тогда кто? Надо бы выяснить — не должно быть тайн в собственном замке.

Туземцы слушали мою речь внимательно, правильно реагируя на сдобренное недорогим пафосом вербальное зомбирование. Еще несколько минут обработки, и, пожалуй, достаточно. И так уже у самых впечатлительных глаза стекленеют. Здесь ведь такие слова не приняты. Перед боем полководец в лучшем случае обещает награду, демонстрируя алчным солдафонам золото и серебро — до орденов и медалей еще не додумались. А я вот на халяву размечтался проскочить. Мы ведь не за «дядю» драться собираемся — за себя и свое имущество.

* * *

Группа Бенка вернулась уже в темноте, доставив ценные данные. Они обнаружили четыре галеры — две все еще в Восточном озере, две уже в реке. Похоже, покойный «язык» в этом меня не обманул.

Так же, на озере, были замечены четыре пузатых струга, с виду сильно загруженные. Епископ, услышав это, нахмурился, да и остальным информация не понравилась.

Команды перетаскиваемых кораблей большей частью сошли на левый берег, где поставили временный лагерь. В нем находилось не менее двух сотен бойцов. Точнее определить трудно — ватаги постоянно шастают по округе, занимаясь ловлей людей. Рабов-гребцов отличить от воинов легко даже издали: по грязному рваному тряпью вместо одежды и скованным ногам. В данный момент их тоже согнали на сушу, переквалифицировав в бурлаки — не веслами работали, а за канаты галеры тащили. Отдельная группа невольников и надсмотрщиков продвигалась впереди, расчищая русло. Так как этим целый год никто не занимался, работы накопилось немало — местами заломы перекрывали русло полностью.