Рождение победителя - Каменистый Артем

Я пару раз едва не сверзился в грязь, но затем кое-как приспособился. Ухватился за луку седла, примотал к ней поводьями левую руку, откинулся назад. Копчик начало жечь еще сильнее, но другие варианты были гораздо хуже. Управлять лошадью приходилось с помощью ног, благо мои чудесным образом приобретенные навыки джигитовки это позволяли. Но навалилась другая напасть — заныли колени, а вскоре бедра и голени одеревенели, я почти перестал их ощущать.

В общем очень быстро вспомнил все то, что пережил в подвальчике инквизиторов. Там, правда, все попроще было, и не так жестоко, но ощущения схожие.

Через пятнадцать минут я был уверен, что не протяну и часа. Просто вырублюсь от избытка негативных ощущений и усталости. Это лишь кажется, что сидя на лошади силы не теряешь. Еще как теряешь, особенно в таком состоянии. Не говоря уже о погоде — ветер такой, что у латников вот-вот шлемы с голов срывать начнет.

Но я протянул дольше. Гораздо дольше. Ехал на автопилоте, тупо уставившись в спину бакайского дружинника. Изучив его грязный плащ до мельчайшего пятнышка. Скрипя зубами на подъемах и обливаясь слезами на спусках. Впиваясь ногтями в ладони при первых признаках темноты подступающего обморока и ловя мокрые снежинки растрескавшимися губами.

Мне просто надо доехать до конца, а остальное придется перетерпеть…

Я смог это. Я добрался до проклятой пещеры. Я свалился с седла лишь после того как Тук перехватил поводья.

Я просто развалина…

* * *

Обычно, когда я прихожу в себя, первое, что об этом сигнализирует — зрение. Открываю глаза, вижу окружающий мир, понимаю, что выкарабкался в очередной раз. Иногда, впрочем, поднять веки не успеваю — слух доносит слова или иной шум, что свидетельствует о том же самом.

На этот раз сработал нос. Глаза закрыты, тишина полная, в вот нос нечто почувствовал. Вонь. Не сказать, чтобы нестерпимая, но достаточно неприятная. И непонятная — не могу идентифицировать источник столь дивного благоухания. Будто угодил на склад загнившего сыра, под крышей которого сушится сотня портянок, которые год из солдатских кирзачей не доставали. Но готов на что угодно поспорить — вряд ли я сейчас нахожусь в подобном месте.

Похоже, мне не приснилось, что добрался до пещеры. Наверное, те самые залежи мышиных отходов работают. Великие боги — я то всегда думал, что в подземельях гораздо чище и пристойнее! Неужели мелкие нетопыри могут столько нагадить?

Открыв глаза почти сразу понял, что летучие мыши здесь ни при чем. Это вообще не пещера. Это какой-то подвал, облюбованный бомжами. С гигиеной у них дела швах, постираться тоже проблема, вот и накопились нерешенные вопросы. Под подозрительно ровным потолком на кривых жердочках сушились грязные тряпки, облезлые шкуры и пучки какой-то чахлой травы. Колышки, вбитые в трещины покрытых многими слоями натеков стен, были увешаны аналогичным благоухающим добром. На краю поля зрения можно было различить чадящий голубоватый огонек. Принюхавшись, я различил в вонючем букете следы чего-то нефтяного и заподозрил, что источником этого аромата является светильник.

Потемнело, надо мной склонилась кривая массивная фигура, участливо поинтересовалась:

— Ужинать будете, или отдыхать хотите?

— Ужин… Вечер уже?

— Да уж не вечер, а ночь. Ох и устали вы. Я же говорил, что зря поехали. Подождали бы до весны и…

— Где Зеленый?

— В клетке сидит возле входа. Внутрь пытался его занести, так крик поднял — вонь ему не нравится. Вот и сидит всем недовольный… клюв морозит.

— Тук — это пещера?

— Ну да. Пещера. Та самая, в которой местные прячутся.

— А почему потолок ровный?

— А кто ж его знает… Древнее место. В таких всякое бывает. Погань в некоторых любит обосновываться. Доводилось мне ровные потолки видеть. И стены тоже.

— Древнее… А кто строил такие пещеры?

— Да разное говорят. Кто язычников вспоминает, кто и вовсе древность немыслимую. Вам бы со стариками пообщаться, или просто с ватагами, которые кирт разыскивают по нехорошим местам. Я то мало что знаю. Неинтересно мне оно.

В это поверил охотно — все, что не имеет отношения к женщинам и выпивке, горбуна заботит мало. Но в чем-то он лукавил — простодушный Тук не умел обманывать и лицо выдавало все эмоции. Ему, похоже, здесь не по себе. Да и мне тоже — вспомнил убежище погани, в котором едва не погиб. Видимо что-то недоговаривает, или на генном уровне въелся страх перед подобными объектами.