Рождение победителя - Каменистый Артем

Поднявшись, я присел на какой-то длинный низкий предмет прикрытый ветхой шкурой. Неудобно — похоже под ней колода сучковатая. Но других «стульев» в помещении нет — буду довольствоваться этим.

— Скажите: вы правда помните стража Буониса?

Поначалу старик не отреагировал, но когда Тук помахал у него перед глазами лепешкой, скрипучим шепелявым голосом тихо произнес:

— Я помню сэра Буониса. Отдайте хлеб.

— Дай ему.

— Рано, — Тук покачал головой. — Для него это много. Как наесться, осоловеет и слова не скажет уже.

— Ладно. Вы слышали? Поговорим, тогда получите. Вы хорошо помните стража?

— Я мало что помню. Но я помню, что мой отец служил у него.

— Буонис был очень стар. Наверное, часто болел. Ты помнишь, как он болел?

— Нет. Он был крепким. Но старым.

— Уважаемый — Тук даст вам мешок еды, если вы вспомните, как болел сэр страж. Неужели он всегда был крепким и здоровым? Вспомните, пожалуйста — это очень важно.

— Он дряхлел. Не так сильно, как я, но дряхлел. А потом это проходило.

— Проходило?! Как?! — вскинулся я.

— Я… Я не знаю… Я не могу это знать, — в глазах старика опять показались слезы.

— Вспомни. Пожалуйста, вспомни. Как это происходило? — я едва за плечи его не ухватил, чтобы потрясти и тем самым запугать окончательно — успел остановить уже тянущиеся руки. — Ты же видел его? Он что — просто так изменялся? Или что-то делал для этого?

— Никто не видел, как он это делает. Страж уходил от всех.

— Ну хорошо. Уходил. Куда уходил?

Старик, обернувшись, ткнул в сторону лаза:

— Туда он шел. На юг. К Черному озеру. И дальше. По реке. Я уже не помню, как она называется. Никто туда не ходил и не ходит. Проклятые места. Тропа Погани.

— Тропа Погани?

— Да. Старая дорога. К границе. Совсем старая. Говорят, она и на дорогу не похожая. Ущелье узкое и темное. Нечистое место. Тьма рядом. Кирт древний. Всякое случается. Нет там людей. А страж ходил к той реке. Сам ходил. Только лошадь брал. Если за ним кто-нибудь пробовал идти, то гневался сильно. Его провожали до озера, а затем оставляли одного. Потом, спустя время, он выходил к Мальроку и оттуда возвращался домой. Я все рассказал: дайте мне хлеб.

— Нет. Ты не рассказал главное. Вот дряхлость его как пропадала? Уходил он, когда старел — а дальше? Что с ним потом было?

— Когда он возвращался… Когда я начал дряхлеть, то стал жалеть, что не умею делать так, как он…

— Он становился молодым?

— Нет. Не совсем. Не знаю. Он будто десять лет прожил, но как-то не так. Будто время назад для него текло. Но глаза его оставались старыми. У него был очень усталый взгляд. А после того, когда возвращался, усталости в нем становилось больше. И боли. Я был ребенком. Мне было страшно, но и любопытно. И я отважился его спросить. Он тогда ответил: «Мы не люди — мы стражи. Чтобы продолжать жить, мы должны отдавать свою жизнь до последней капли и только тогда все начинается заново». Я попросил взять меня с собой, чтобы посмотреть, как он это делает, но Буонис отказал. Никто не должен был это видеть. Свой путь надо пройти в одиночку. Так он сказал. Мне можно взять хлеб?

Я пытался спрашивать по-разному, но старик, похоже, и в самом деле больше ничего не знал.

Картина вырисовывалась простая и непонятная. Страж Буонис прожил на побережье Межгорья немало лет. Мужчиной он был крепким, но возраст брал свое. И когда нехорошие изменения накапливались (почти как у меня сейчас), он поступал одним и тем же способом: брал коня, оружие, небольшой запас продуктов и отправлялся в долину речки, впадающей в самое южное озеро здешнего «водного ромба». Проведя там некоторое время, он возвращался через Мальрок.

Я было заподозрил, что страж ездил еще дальше, в опоганенные земли, но старик заявил, что дозоры на границе никогда его не замечали. Пройти мимо них там затруднительно — через обрывы горной гряды существовало лишь несколько узких проходов. Как ни хитри, но хотя бы след оставишь.

После отлучки страж возвращался обновленным человеком. Полным сил. Здоровым. И в таком состоянии находился несколько лет — до очередного загадочного вояжа.

Что он там делал? Никому не известно, ведь он ходил один.

Боги — как же я хочу это знать!

Но подробности из старика выдавить не удалось. Чудо, что он хотя бы это вспомнил. Приказав Туку наградить его продовольственной премией, я завалился спать, вместо подушки использовав все тот же кусок колоды, прикрытой дурнопахнущей шкурой. Мне уже плевать на такие мелочи — слишком трудный день для инвалида.