Эпоха мёртвых. Начало - Круз Андрей

— Владимир Сергеевич, когда сможете уделить мне внимание?

— Послушайте… — тяжко вздохнул учёный. — Давайте я завтра приеду к вам, в ваш кабинет, и всё расскажу, что знаю. Меня всё равно здесь не было во время взрыва, я ничего не видел, а сейчас у меня на руках чрезвычайная ситуация. Нет электричества, отключились холодильники с культурами, вся работа летит в тартарары. Войдите в моё положение. Надо спасать ситуацию.

Следователь задумался. Разумеется, есть определённый порядок, но он был всё же нормальным человеком и понимал, что таскать на допросы людей, у которых в этот момент дом горит, не всегда разумно. Налицо сам факт взрыва, известно, что взрывное устройство забросили с улицы, и забросил его не директор. Ему уже отдали кассету с записью с камер слежения, где взрыв запечатлён, а значит, будет видно, как бомба попала во двор. Эксперты уже были, взрывотехники — тоже, чего же ещё требовать? Так стоит ли сейчас приставать к людям и мешать им работать? Не стоит.

— Хорошо, — кивнул следователь. — Скажите мне лишь одно: кто это мог сделать, по-вашему?

— Не знаю, — пожал плечами Дегтярёв. — Или просто хулиганы, или «зелёные», Гринпис какой-нибудь. Здесь проводились эксперименты на животных. Других теорий у меня нет. Животные разбежались.

— Это опасно? — насторожился следователь.

Дегтярёву хотелось сказать: «Это настолько опасно, что я посоветовал бы тебе, парень, взять своё оружие, эту машину, погрузить в неё свою семью, или только жену, кто там у тебя, если я вижу только обручальное кольцо, и валить из этого города так далеко, как только сможешь». Но Владимир Сергеевич этого не сказал. Почему? Для себя это он обосновал тем же, чем обосновывал это Биллитону. Поднимать панику в городе должны были специально предназначенные для этого люди, а не сам Дегтярёв и какой-то следователь, даже фамилию которого он не запомнил.

Но на самом деле причина была другая — страх. Страх того, что следователь скажет: «Чем же вы, сволочи, здесь занимались, в центре моего города?» Страх того, что его сразу поволокут в камеру, а его собственная семья останется без его защиты. Страх того, что следователь достанет из-под пиджака свой пистолет, который висит там, в кобуре на боку, и просто застрелит Владимира Сергеевича, и будет прав.

Ситуацию разрешил неожиданно появившийся Оверчук.

— Здесь не работают с опасными вирусами, не то место, — решительно заявил он следователю. — Но вообще следует избегать контактов с обезьянами и крысами, хотя бы из целей обычной осторожности. Обезьяны переносят массу болезней, опасных для человека. Даже СПИД, судя по всему, появился от них. Эти «зелёные», когда устраивают что-то подобное, меньше всего задумываются об окружающих, им лишь бы себя проявить. Я только что разговаривал с вашим руководством, они сказали, что все остальные действия мы можем перенести на завтра. Официальная версия — взрыв газового баллона. Ваши уже привезли и поставили знак, огородили всё лентами, а у меня с той стороны человек дежурит.

— Но завтра я хотел бы видеть вас у себя. — Следователь по-прежнему обращался к Дегтярёву, игнорируя Оверчука.

— Обязательно, — согласился тот. — А сейчас извините, у меня хлопот выше головы.

— Понимаю.

Дегтярёв побежал в будку проходной, где дежурил Ринат Гайбидуллин.

— Ринат, у вас есть хороший фонарик?

— Да, конечно.

— Я хочу, чтобы вы пошли со мной. Нам надо спуститься в подвал, найти кое-что в лаборатории.

— Пойдёмте.

Ринат взял из ящика стола фонарь-дубинку. Дегтярёв окинул его взглядом, посмотрел на висящее на плече ружьё.

— Ринат, вы бы взяли оружие в руки. — Учёный замялся. — А то… животные хоть и разбежались, но, может быть, и не все. А если обезьяны сильно напуганы, то могут напасть, а взрыв их напугал наверняка. Увидите их — стреляйте сразу, цельтесь в голову.

— Вы серьёзно? — У охранника глаза на лоб полезли. — Они вам не нужны разве?

— Они были нужны до тех пор, пока не перемешались между собой. Теперь уже эксперименты с ними невозможны. Со слов Николая знаю, что там и так всё разнесено взрывами, так что стрелять можно. А милицию я сейчас предупрежу, чтобы не удивлялись выстрелам.

Дегтярёв удивился, как легко и просто получалось у него сейчас врать. Никогда раньше он таким умением не блистал и вообще частенько страдал в этой жизни от излишней правдивости и прямолинейности, а сейчас ложь и полуложь выстраивались в стройные ряды мгновенно, объясняя всё, что требуется объяснить.