Цветок камалейника - Громыко Ольга

– А, знаю! – оживился обережник. – При обысках домов нам велят просматривать все книги, и если найдем эту – чтобы тащили хозяина не в застенки, а сразу в храм. Я, правда, никогда не находил, и хвала Иггру. Говорят, в ней такого понаписано, что от одного взгляда ум за разум заходит!

Брент отогнал кощунственную мысль, что, будь книга у него под рукой, он с удовольствием треснул бы ею парня по бестолковой башке.

– Там действительно полно легенд и туманных предсказаний, добавленных позже. Каждый «корень» был обязан переписать книгу хотя бы раз и, конечно, не мог удержаться от собственных замечаний. Но суть такова: наш мир представляет собой всего лишь одну из заводей на вселенской реке, по которой струится Великий Поток, жизненная сила, что заставляет семена пробиваться всходами, рыб – стремиться к истокам ручьев, птиц – вить гнезда, зверей – сражаться меж собой за право продолжения рода, а младую жену улыбаться шевелению во чреве... – Брент спохватился, что дословно цитирует Летопись и выглядит это довольно глупо.

Джай негодующе косился на ЭрТара. Слушает, как ребенок! Глупая сорока, ей яркую бусину показали, а она и клюв раззявила!

– Поток бывает то слабее, то сильнее, и может «подтопить» заводь, взбаламутить «воду», вызвав бурный рост, например, травы, которая за считаные дни вымахает человеку по пояс. Потом она высохнет, начнутся пожары, перекинутся на лес… Разумеется, в конце концов все придет в норму, но хотелось бы избежать подобных проблем. – Брент с легким уколом совести подумал об «осененном» им огородике. – Поэтому в протоке стоит эдакий шлюз, которым управляет смотритель, не понаслышке знающий, как обстоят дела в заводи.

– Привратница? – Ради такого случая горец даже забыл о дурноте.

– Да. Человеческая девочка. Как я уже говорил – самая обычная. Она и не подозревает о своих способностях, ибо залогом исправной работы «шлюза» является само ее существование. В межвременье, между смертью предыдущей Привратницы и рождением следующей, он наглухо закрыт.

– А как же инициации?

– Они играют роль только для жрецов, давая нам силы находить и защищать Привратницу. И мы не имеем права тратить их на разную ерунду вроде так называемых «ирн».

– А йеры имеют?

– Угу. Как распродающие краденое воры. Они взывают к тому же Потоку, искажая его до неузнаваемости. – Брент гадливо сплюнул. – Моют в драгоценной воде сапоги вместо того, чтобы пить ее…

– Тогда зачем они с таким упорством уничтожают Привратницу? – Джай вел разговор по всем правилам допроса, пытаясь уличить жреца на какой-нибудь запинке или нестыковке. Вот только преступников с таким воображением ему еще ни разу не попадалось! – Ведь без нее они тоже окажутся на мели.

– Нет. У них другие «посредники» – дхэры.

– Выходит, храмовники просто пытаются избавиться от конкурентки? – сообразил обережник.

Брент остановился – для разговора на ходу это оказалась слишком серьезная тема.

– Не равняй дверь и прогрызенные червями ходы. Дхэры наделяют силой только своих слуг, открыть шлюз они не могут – или не хотят, ведь это позволяет им жировать в святилищах, под видом богов собирая с людей мзду как деньгами, так и жизнями.

– Ну и какая нам разница, кто у власти – вы со своей Привратницей, или йеры с дхэрами? – дерзко возразил Джай. – Собачитесь друг с другом, а народу отдувайся…

– Большая. Сначала ирны налагали ради обильного урожая, потом хорошего, теперь – ради хоть какого-нибудь. Еще через двадцать—тридцать лет они перестанут действовать вообще. То же самое со скотом, домашней птицей…

– И нами, – задумчиво закончил ЭрТар. – В горах уже несколько лет не рождалось ни одного дареного ребенка. По-моему, я вообще был последним…

– Ты тоже?! – вытаращился на него обережник.

«Без ирны только крысы плодятся», – любили приговаривать в рабочем квартале, где появился на свет Джай. На самом деле в участии Взывающих не нуждались еще и мыши, тараканы, клопы, крагги и прочая вредная живность, а также растения и твари дикоцветных земель. Никакого удовольствия от нахождения в подобной компании будущий обережник не испытывал… а уж соседи изо всех сил заботились, дабы он об этом не забывал. «Что с паршивца взять – бог и тот на него взглянуть не пожелал!» – со смесью жалости и отвращения изрекали взрослые, когда Джай попадался на какой-нибудь шалости вроде стрельбы из рогатки по чужому коту. Ровесники же лупили его при каждом удобном случае, не принимая в свою ватагу. Со временем, конечно, все сгладилось: Джай подрос, узнал, что не один он такой убогий (да и не убогий вовсе – «клеймо» отщепенца оказалось дурацким, осуждаемым храмами суеверием), поступил в обережь, завел уйму друзей и подруг… но глухая обида на испорченное Иггром детство осталась.