Цветок камалейника - Громыко Ольга

Впрочем, Цвирт был слишком умен, чтобы задираться с Приближенным. Напустив на лицо вежливую, но без излишнего подобострастия улыбочку, глава провел брата Архайна по Иггросельцу, с готовностью отвечая на его отрывистые вопросы. Историю про выслеженных и уничтоженных «тваребожцев», за которую Цвирт больше всего опасался, Приближенный выслушал вполуха. Куда больше его интересовал седой йер, чье тело под обломками мельницы так и не обнаружили. Потайным ходом, о котором Цвирт скромно умолчал, он уйти не мог: тоннель кончался в пересохшем колодце с запертой крышкой, вылезти из которого без посторонней помощи не удалось бы и крысе. Главу храма это сильно нервировало, Приближенного же как будто позабавило. «Нет, ну каков наглец!» – почти восхищенно прошептал он, обойдя развалины и зачем-то уточнив, кто где стоял. Не будь сам Цвирт Взывающим к Темному, он решил бы, что эти типы друзья. Кстати, они чем-то неуловимо походили друг на друга; только у того были старыми волосы, а у этого – глаза.

Зато смерть из последних глядела совершенно одинаково, сообразил наконец йер. А друзей у служителей Темного не бывает.

Потом Архайн пожелал осмотреть испоганенное поле, которое батраки уже начали расчищать под перепашку, но при виде йеров бросили работу и почтительно отступили в сторону, точнее, попрятались за сараями.

– Как он это сделал – ума не приложу! – напоказ возмущался глава храма, собственноручно вырвав одну лебедину и обвинительно ею потрясая. – И, главное, зачем?! Его же так хорошо приняли, заплатили…

– Он не умеет по-другому. – Архайн с непонятным Цвирту выражением следил за кружением двух бабочек: редкостных, уже несколько лет не виданных в этих краях рыжекрылов. – Сила, к которой он взывает, идет на потребу растений и тварей, а не человека.

– Так это был тваребожец? – охнул пораженный глава. – Настоящий?!

– А прежде тебе доводилось иметь дело только с поддельными, брат?

Знает, с противным холодком в груди понял Цвирт. Знает и издевается.

– Да кто их, сектантов, разберет, – уклончиво ответил он и попытался сменить тему: – Какая ж это потреба? Пустоцвет один, а то и вовсе гнилье вместо середки, даже семян не собрать.

– Пока – да. Но если дело пойдет с той же скоростью… – Архайн отвернулся от забора. – Пожалуй, я увидел все, что хотел.

Цвирт украдкой перевел дух.

– Только вот еще…

– Да, брат? – снова насторожился глава храма.

– Если пастух прирежет больную овцу, сие не грех. Но если он украдет ее себе на обед, то уподобится тварям дикоцветья. – Архайн говорил негромко, доверительно. Старший брат, беззлобно пеняющий младшему за мелкий проступок. – А это уже нехорошо. Другие слуги не станут его судить, но сможет ли он оправдаться перед господином?

– Не беспокойся, брат, – расслабившись, заулыбался Цвирт. – Я найду, что ему сказать.

– Что ж… – Замах был так быстр и короток, что не вспугнул даже купающихся в пыли воробьев. Они разлетелись секундой позже. Архайн пропустил плеть сквозь кулак, стирая кровь, и уже в пустоту закончил: – Тогда иди и скажи.

***

К полудню лес прогрелся, как лежащая на печи губка. Солнечные пятна полян казались раскаленными угольями, разбросанными по горячему пепелищу чащи. Воздух загустел и лип к гортани, иссушая ее за несколько вдохов. Джай устал сглатывать – бесполезно. Хотелось завалиться под какую-нибудь березку, задрать ноги на пенек и медленно таять, словно кусок вынесенного из подвала льда.

Роща в пойме реки подарила странникам небольшое облегчение – здесь разгуливал свежий, вволю напившийся ветерок. Вода бежала в ту же сторону, так что пересекать ее не пришлось, пошли краем берега.

– Как же мне надоело это дикоцветье! – пропыхтел Джай. Запах его пота нравился слепням больше всего, и они охотно перелетали к обережнику от отмахивающихся Брента и ЭрТара. Пока несколько насекомых провокационно кружили перед лицом Джая, одно подкрадывалось сзади, с налету пробивало жалом рубашку, делало несколько жадных глотков и торопливо драпало. Самым разумным было бы сдаться и минутку постоять спокойно, пока все твари не насытятся и отстанут, но обережник не привык сдаваться без боя. – Одно и то же: за елкой береза, за березой елка…

– Хотите, спою вам горскую дорожную песню? – ЭрТар с плотоядной нежностью потрепал вепря по заду. Тот сердито взвизгнул и мотнул хвостом.

– Тебе уже лучше? – не оборачиваясь, холодно осведомился жрец. – Может, отпустим «хрюшу»?