Звенья одной цепи - Иванова Вероника Евгеньевна

Она улыбнулась и погрозила пальцем, как нянюшка проказливому ребенку:

– Решение вы могли принять еще за этими дверями. И сейчас можете.

Да, могу. Судьбу лекарки я могу решить как угодно и когда угодно. Но в том, что касается меня самого, поостерегусь решать, пока не узнаю все что только возможно. Пока не войду в обстоятельства. Вот только, наверное, один Бож знает, как я не хочу в них входить!

И все же это необходимо. Чем быстрее пойму, какой такой шлейф тянется за мной из Веенты, тем быстрее смогу оторвать его и развеять по ветру. Тем быстрее смогу стать свободным, а свобода стоит боли. Причиненной и другим и самому себе.

– Вы не вправе говорить о том, что меня интересует?

Женщина подтвердила:

– Не вправе. За пределами Блаженного Дола. Но здесь и Бож, и Боженка, и Дарохранитель – одно и то же лицо, которое отменяет любые клятвы и обеты, кроме собственной человеческой воли.

– И ваша воля?..

– Не против разговора.

Элса присела на ларь, где, по всей видимости, хранился садовый инвентарь.

– Что вы знаете о Цепи одушевления?

Я вспомнил снадобья Гирма, фокусы пухленькой сереброзвенницы в тюремной камере, трудную работу чистильщицы:

– Она творит чудеса.

– Хороший ответ. Наверное, самый приятный из тех, что я когда-либо слышала. И в общем-то верный. Вот только в тех чудесах нет ничего по-настоящему волшебного.

Лекарка помолчала, чуть поморщилась, словно ей вдруг вспомнилось нечто дурное, но не отступилась от продолжения рассказа:

– Вы уже наверняка слышали о демонах. В столичных краях подобные истории считаются провинциальными сказками, выдуманными, чтобы избавиться от скуки, но демоны существуют в действительности.

Да уж. Я видел двоих. Во плоти. И мне не мерещилось.

– Откуда и как возникают эти порождения скверны, никто не знает, но время от времени они появляются среди людей. Раз в несколько десятилетий. Удивлены столь короткими сроками? Да, род людской подвергается этой угрозе часто. Но недостаточно часто, чтобы каждый человек знал о надвигающейся опасности и был готов ей противостоять.

Вот и я ничего не знал. Ни в детстве, ни в юности не слышал и словечка о страшных пришельцах. И, честно говоря, немного обижен тем, что только теперь, задним числом, получаю хоть какие-то сведения.

– А почему бы не рассказать? Почему бы не рассылать глашатаев на рыночные площади? Не проводить службы в кумирнях? Цепь одушевления ведь молчит как рыба. Да и все остальные, кто осведомлен, тоже не спешат поделиться своими знаниями. Почему?

Элса виновато развела руками:

– Рассказать можно. Но если уж начинать, то не останавливаться на полуслове, верно? Вы же потребовали от меня объяснений? Вот и остальные люди потребуют. А если придется открыть все подробности, могут возникнуть беды пострашнее пришествия демонов.

Пожалуй, она права. Допустим, какой-то части людей будет довольно и того знания, что демоны опасны. Поверят на слово. Но среди каждой сотни человек непременно найдется хотя бы один, который из упрямства или из вредности во всем и всегда сомневается. Кто-то поупрямее меня. И тогда он спросит…

– А что за опасность-то?

– Вы встречались с одержимыми? – вместо ответа спросила лекарка.

Если бы я служил в одной из Цепей, мне было бы довольно подобного многозначительного намека. Но новоиспеченному Смотрителю Блаженного Дола знаний все еще не хватало, а значит, беседу следовало продолжить.

– Да.

– Видели их в деле?

– Да.

– И не понимаете, чем они опасны?

– Я понимаю, что они могут причинить и причиняют вред другим людям.

– А почему они так поступают, понимаете?

И тут я осознал, что ответ, каким бы простым и одновременно ужасным ни казался, уже вертится у меня на языке.

Люди ведь тоже иногда убивают друг друга. В погоне за наживой, из мести, из обиды, из ненависти. Но жестокие войны чаще идут между жителями разных краев, а не между соседями. Потому что твой сосед – почти что родственник. Почти что единокровник, даже если ваши семьи не породнились между собой ни в одном поколении. И мы чувствуем себя одним народом, когда мы вместе. Я мог презирать обитателей Сальных кварталов, но, если бы понадобилось защищать Веенту от захватчиков или какой-то иной напасти, я бы защищал всех. Потому что мы родились и жили в одном городе, дышали одним воздухом, топтали камни одних и тех же мостовых.

А демоны, откуда бы они ни пришли, попадая сюда, лишь острее чувствуют границу между своим и человеческим миром. Границу, за которой может находиться только враг.