Женщина с берега - Сандему Маргит

Огонь в печи угасал, и жена крестьянина подбросила еще веток, которые тут же загорелись и затрещали. И когда вспыхнуло пламя, она обернулась и посмотрела на лица приезжих: цинично улыбающегося Дидерика Сверда, фанатика Натана и непостижимого третьего гостя».

«Опять эта Герд фантазирует, — подумал Андре с улыбкой. — Надо же написать такое…»

Неужели она была замужем за Уле Кнудсеном, когда писала все это? Вряд ли. Эта Герд чем-то напоминала ему сестер Бронте, замкнутых, отчужденных от мира, но обладающих непоколебимой творческой силой.

Герд была прирожденной писательницей, она могла из ничего состряпать настоящий рассказ, вкладывая реплики в уста действующих лиц, описывая внешность этих людей и их окружение.

Но во всех поэтических фантазиях есть, бесспорно, какое-то реальное ядро. И то, о чем она писала, не было чистой выдумкой. Девственницы из Варгабю в самом деле существовали, во всяком случае, существовала легенда о них.

А уж ее творческое воображение добавило всякие подробности. Андре думал, не собиралась ли она написать об этом целую книгу. Но рукопись, которую он держал в руке, была не слишком объемистой, чтобы из нее могла получиться книга. Хотя, возможно, это было лишь начало?

Может быть, она посылала эту рукопись в какое-то издательство? Может быть, рукопись была отклонена? Нет, он не думал, что у нее хватило бы на это смелости.

«Подождав, пока жена растопит печь, крестьянин продолжал:

— Майт, так звали девушку, удалось заманить Врета Йоара Йонссона к лесному озерцу, сказав ему, что бог Фрей сам явился к ней и выразил желание поговорить с Вретом Йоаром с глазу на глаз.

Понизив голос, крестьянин добавил:

— Говорили, что вырубленная из дерева фигура бога Фрея стала влажной в одном месте…

— Святой отец! — сурово произнесла жена крестьянина. Вам не подобает слушать о таких вещах!

— Ничего, послушаем, — ответил за него Дидерик, придвигаясь к крестьянину с многозначительной, похотливой улыбкой.

— Ладно, — сказал крестьянин, не зная, кого ему слушать. — Ладно, ведь господа знают о мужских достоинствах Фрея, бога плодородия. И на деревянной скульптуре, изображающей Фрея, эти достоинства были такого размера, что… ладно, ладно, молчу! И вот когда Врет Йоар Йонссон пришел к озерцу, без оружия, из леса выскочила Майт с большим ножом в руке, намереваясь убить деревенского злодея. Но она неправильно повела себя, решив предварительно прочитать ему мораль, сказав ему, какой он негодяй и мерзавец. Разумеется, он тут же удрал в лес, поняв, что с разъяренной и вооруженной Майт шутки плохи. Она погналась за ним и, будучи моложе и проворнее, нагнала его, но тут как раз по лесу проходили слуги Господа, направляясь к озерцу.

Врет Йоар Йонссон слышал уже о новой вере, распространявшейся в стране. Он не был от нее в восторге, но теперь увидел в ней свое спасение. И он принялся громко вопить, что ведьма хочет заколдовать его. Он знал, что всякого рода колдовство преследуется носителями новой веры. Священник подал своим людям знак и, прежде чем Майт поняла, что происходит, они зарубили «колдунью» во имя Господа.

Врет Йоар повел своих спасателей в Варгабю, уверяя их, что он сторонник новой веры. Но очень скоро слуги Божьи узнали о его страшных грехах: о человеческих жертвоприношениях! И носители новой веры прогнали в леса Врета Йоара Ионссона и его сына Врета Маттса Ионссона, перебив перед этим всех его помощников. Расправа была жестокой и кровавой. Но двоим, отцу и сыну, все же удалось скрыться от преследований. Врет Йоар не выдержал бегства через лес и скончался на руках у сына на берегу Сильяна. Маттс впоследствии стал бродягой и пьяницей; он умер молодым от голода и блуда.

— А Варгабю?

— Священники пытались железной рукой насадить среди жителей христианство. И когда им это не удалось, они сожгли несколько домов на «языческом костре», так что жителям пришлось их отстраивать заново. Покинув непокорную деревню, носители новой веры отправились дальше по горным дорогам Херьедалена.

Все молчали.

— И там по-прежнему живут люди? — спросил Дидерик.

— Да, живут. Некоторые из них раз в год появляются в церкви. Они сторонятся людей и молча возвращаются в свои заповедные селенья.

— Но… ты еще не сказал нам: какая же опасность подстерегает путников в этом лесу? Посмотрев на них, крестьянин сказал: